дверной звонок, хотя Флориан слышал дверной звонок в любом случае, его было слышно отсюда снаружи, но ничего, герр Кёлер не пришёл открыть дверь, как он обычно делал, но где он мог быть, подумал Флориан, герр Кёлер всегда был дома по четвергам после шести вечера, что-то случилось? и он заглянул в окна, но жалюзи были опущены, так что он не мог сказать, что происходит внутри, он не мог видеть двор от ворот, может быть, он снаружи со своими инструментами, подумал он, и крикнул: Я здесь, это я, Флориан здесь, но ничего, поэтому он ускользнул; Несколько соседей, особенно те двое, которые почти всю вторую половину своей жизни выглядывали в окно, чтобы посмотреть, не происходит ли что-нибудь снаружи, на этот раз были решительно рады: ну, смотрите-ка, он не пускает Флориана, это мило, и хотя они не знали, что это значит, они были рады, потому что они радовались всему, но особенно когда здесь, на Остштрассе, случалось что-то необычное, а это было редкое явление, фрау Бургмюллер даже открыла окно, чтобы посмотреть на фрау Шнайдер, которая еще не оправилась от своего удивления, так что они обсудили этот вопрос только позже, когда обе вышли к своим домам, и тогда фрау Шнайдер сказала: ну, что вы об этом думаете, и фрау Бургмюллер ответила: он дома; дома? Конечно, нет, возразила ей фрау Шнайдер, а Флориан, опустив голову, шел по Банхофштрассе, потом по Бахштрассе, потом повернул направо и пошел обратно, потому что в библиотеку идти было уже поздно, кафе Herbstcafé было закрыто, так что он не мог туда пойти, хотя ему очень хотелось бы поговорить с кем-нибудь о том, что герра Кёлера нет дома, и именно его, герра Кёлера, воплощения пунктуальности, но когда, пройдя около часа, Флориан вернулся на Остштрассе и снова позвонил, герра Кёлера все еще не было дома, так что он позвонил в дом напротив, фрау Шнайдер тут же открыла окно, но когда Флориан спросил, не знает ли она, куда ушла ее соседка, она лишь покачала головой и ничем себя не выдала, не ей было вмешиваться в чужие дела или комментировать, поэтому Флориан снова поплелась прочь, пока он все время оглядывался назад, чтобы увидеть, не появится ли вдруг с другой стороны герр Кёлер, но он не появлялся, Флориан пошел домой, он побрился, иногда ему приходилось бриться дважды в день, так как волосы на его лице росли очень быстро, и когда он закончил, он выпил большой стакан воды и решил, что сегодня больше не будет пытаться, но
Оставив это на завтра, он сел за кухонный стол, открыл ноутбук, потом закрыл его, отодвинул на край стола новый черновик, начатый после поездки в Берлин, но теперь он был недоволен тем, как влияние поездки в Берлин ощущалось на нем в каждой строке, это было не то, чего он хотел, это не имело никакого отношения ни к чему, он упрекал себя, перечитывая черновик – потому что теперь он перечитывал его, может быть, уже в четвертый раз – он находил в черновике то одно, то другое показательное слово или фразу, которые слишком ясно давали понять, несмотря на его твердое намерение, что произошедшее там все еще тяготит его; «Надо начать с чистого листа», – решил он и начал писать на новом листе бумаги, и написал, что пришло время раскрыть кое-что о себе, потому что и это относилось ко всей правде, хотя, если быть точнее, касалось не его самого, а некоего господина Кёлера, который привел его к физике элементарных частиц и к его собственным последующим выводам…
описанный им трижды ранее — хотя если бы герр Кёлер знал, что он, Флориан, теперь хочет раскрыть госпоже канцлеру, какую большую роль сыграл герр Кёлер в его, Флориана Гершта, решении раскрыть свою личность канцлеру, он бы очень рассердился, ведь всего неделю назад герр Кёлер был у него дома, настоятельно давя на него, что он будет крайне обеспокоен, если Флориан каким-либо образом впутает его, герра Кёлера, в это дело, поэтому Флориан хотел безоговорочно очистить имя герра Кёлера от любого возможного обвинения или подозрения, и поэтому он снова докладывает, потому что канцлер должен знать, что каждый сделанный им вывод, результаты которого он трижды ранее передавал в Берлин в письменной форме, не имел абсолютно никакого, но вообще никакого отношения к герру Кёлеру; напротив, герр Кёлер несколько раз и все более яростно пытался отговорить его, Флориана, от передачи своих выводов в канцлерамт, короче говоря, он писал сейчас только для того, чтобы полностью оправдать герра Кёлера, если когда-либо возникнет вопрос о его роли в этом деле, герр Кёлер был лучшим, самым честным и самым мудрым человеком, которого он когда-либо встречал, он был бы очень рад привезти его в Берлин, но, что ж, из-за хорошо известного сопротивления герра Кёлера это было возможно только в воображении, и поэтому он ехал с ним в Берлин, и он не мог найти места в поезде, хотя у него была забронирована толпа была огромной, по крайней мере от Галле, повсюду были люди, стоящие или лежащие, они