и риск быть пойманным был примерно равен нулю, им нужно было быть гораздо более хладнокровными в этом вопросе, товарищи переглядывались, сидя на скамейках заправки Aral, с дымящимися чашками кофе в руках, но никто этого не говорил, они только попыхивали сигаретами; Надир разрешала курить им, и только им, если не было других клиентов, или, скорее, они были единственными, кому она не осмеливалась сказать «нет», когда они закуривали здесь, внутри, но только им, они попыхивали сигаретами и выпускали дым, и наступила тишина, затем они разошлись, Босс пошел за Флорианом, у вас есть список? он спросил в машине, потому что знал, что сегодня им нужно ехать в Йену: с тех пор, как у Флориана появился ноутбук, его обязанностью было составлять список адресов с улицами и номерами домов, и список был в порядке, они скачали его в Herbstcafé с сайта администрации города Йены, так что Боссу не к чему было придраться, конечно, кроме того, почему Флориан уже в его возрасте не мог научиться нормально бриться, ведь Босс всегда замечал малейшую щетину, как и сейчас, и указал на проблемное место, и не преминул дать ему пощечину, Флориан втянул шею и уставился перед собой в плотное движение, какой же город педиков эта Йена, прорычал Босс, ты знаешь, Флориан, что эта Йена — сборище педиков, ёбаных, Флориан кивнул, хотя и не совсем понимал, почему у Босса были проблемы с Йеной, но он уже привык не понимая, Хозяина невозможно понять, он объяснил фрау Рингер, защищая его: в глубине души он живет очень, но очень импульсивной жизнью, и его слова не выдают того, что с ним происходит в данный момент, но фрау Рингер только сделала гримасу, как она всегда делала, когда Флориан начинал говорить о
Босс, тогда она спросила его: откуда вы знаете такое слово, «импульсивный»?
и на этом разговор закончился, Флориан не стал продолжать, он знал, что фрау Рингер недолюбливает Босса, он так и не понял почему, но принял это как должное, и теперь он рассказывал ей, что произошло в Берлине, но фрау Рингер слушала с несколько отсутствующим выражением лица, Флориан не думал, что она не обращает внимания, она, безусловно, слушала, просто как будто что-то тяготило ее, чего она не могла или не хотела скрыть, так что Флориан спросил: есть какая-то проблема? на что фрау Рингер ответила только: о, ничего, в частности, она не хотела говорить, и только в конце, перед тем как попрощаться с Флорианом из-за кассы в библиотеке, она спросила его: Флориан, вы случайно не знаете, где может быть герр Кёлер? и Флориан посмотрел на нее, пораженный, настолько он был удивлен этим вопросом, затем он смущенно выпалил, что он тоже не знает, и это показалось ему очень странным, потому что представьте себе, фрау Рингер, сказал он, что когда он, Флориан, позвонил в дверь своего дома, как обычно, в четверг вечером в шесть часов, герр Кёлер не открыл дверь, и он спросил соседей, но они ничего не знали, ничего подобного никогда раньше не случалось, потому что герр Кёлер был воплощением пунктуальности, Флориан не хотел беспокоить его ни в пятницу, ни в выходные, ни даже в начале следующей недели, но он с нетерпением ждал, когда снова наступит четверг, и, право же, с другой стороны, он тем временем съездил в Берлин, так что только в следующий четверг он снова нажал на дверной звонок, и ничего, герр Кёлер не вышел, чтобы открыть дверь, он нажал еще несколько раз, он мог сказать она работала, потому что он слышал звон внутри, но все еще молчал, соседка напротив крикнула: Герра Кёлера нет дома, мы его давно не видели, это была фрау Шнайдер, которую тут же поправила фрау Бургмюллер, тоже высунувшаяся из окна: ах, не слушайте эту старушку, она ничего об этом не знает, потому что я говорю вам, молодой человек, от герра Кёлера нет никаких признаков жизни уже ровно тринадцать дней, ну, хватит уже, возразила ей фрау Шнайдер, что вы имеете в виду под тринадцатью днями, прошло уже по меньшей мере три недели, дорогой сосед, и они спорили об этом некоторое время, в любом случае, Флориан не стал задерживаться, чтобы увидеть, к какому решению они придут, медленно, опустив голову, он ускользнул с Остштрассе куда глаза глядят, печальный, потому что у него зародилось подозрение, что
Возможно, существовала какая-то связь между визитом герра Кёлера в его квартиру и тем, что герра Кёлера не было дома, и отсюда, сидя на скамейке на берегу Заале, куда он сбежал, нетрудно было прийти к выводу, что всё это из-за него: герр Кёлер больше не желал его видеть, это было единственное объяснение, и, конечно же, соседи его не видели, потому что у самого герра Кёлера были веские причины не выходить, ведь он не только не открывал дверь, но и, должно быть, упрекал себя в том, что ввёл Флориана в заблуждение, что было неправдой, абсолютно неправдой, Флориан горько покачал головой под большим из двух каштанов и смотрел, как свет преломляется в пене порогов Заале, никто его не вводил в заблуждение, Флориан снова покачал головой, он просто извлёк урок из всего, что узнал от герра Кёлера, и извлёк его сам, и теперь он был ответственен за все: за то, что герр Кёлер не обновлял свой веб-сайт, за то, что он не открывал дверь Флориану, а значит, предположительно, и никому, Флориану было больно знать, что все это происходит из-за него, но теперь он ничего не мог поделать, так оно и было, герр Кёлер тщетно пытался его удержать, но Флориана не нужно было сдерживать, то есть нужно было сдерживать не Флориана, а катастрофу, которая могла наступить с такой же вероятностью, как и нет, и именно это сводило человека с ума, и он был уверен, что именно эта совершенно необычайная опасность и его собственное осознание ее заставили герра Кёлера разорвать связь с миром, потому что, помимо того, что он не обновлял свой веб-сайт, герр Кёлер не выходил из дома ни на следующий день, ни через день; и теперь Флориан, как только рабочий день заканчивался и он возвращался в Кану, всегда спешил к дому герра Кёлера и нажимал на дверной звонок, а звонок всё ещё работал, но ничего, и две соседки по диагонали улицы больше не говорили ему ни слова, они просто смотрели друг на друга, качая головами, многозначительно молчали, продолжая смотреть на Флориана, как два человека, которые сочувствуют тому, что его не пускают, но они не окликнули его, что герра Кёлера нет дома, они ничего не говорили, потому что какой в этом смысл, они только слегка кивали головами, затем, когда Флориан уходил, они выходили к своим домам, и фрау Шнайдер качала головой: невозможно, чтобы герр Кёлер покинул дом без их ведома, этого не может быть, фрау Бургмюллер,