так много раз, что он может распылять это снова и снова, и, очевидно, это был его план в Айзенахе, перекрасить то, что мы очистили, он использует желтый, зеленый и коричневый акрил, это мы знаем, Босс перечислил себе то, что они знали, он работает в предрассветные часы, но Босс остановился там, он затормозил перед своим домом, но он не открыл ворота, чтобы въехать, потому что он был погружен в мысли, задаваясь вопросом, как распылитель может чувствовать себя так безопасно, потому что даже после первого осквернения в Айзенахе, казалось, что эта ногтевая грязь «работала» в полной и абсолютной безопасности, как это возможно? Босс спросил себя, сидя в Опеле перед воротами, ну, черт возьми, его осенило, потому что он действует не один, он не один! не один, вот и все! и он отпер ворота, он поправил висящую там табличку с надписью: « Мой дом, мой дом, мой дом». meine Regeln , и он въехал, запер Opel, спустил собаку с цепи на ночь, вошел в дом и сел, затем, кружа вокруг, размахивая кулаком в воздухе, повторял: он не один, это хорошо организованная преступная банда, и он повторил это и на следующий вечер в Бурге, когда оказалось, что он единственный, кто пришел к выводу путем размышления, в то время как другие ни к чему не пришли, потому что это банда, сказал он им, и он вскочил, размахивая сигаретой в воздухе, нам нужно больше людей, потому что у него явно есть какая-то поддержка безопасности, возьмите ее, он профессионал, и все согласились, немного успокоившись, потому что поначалу это, казалось, оправдывало их и объясняло их неудачу, все было потому, что его было так трудно поймать, и поэтому, сказал Босс, его лицо покраснело, нам не нужно координировать вещи отсюда, но найти наших товарищей на месте, поняли?! да, всё верно, остальные кивнули, и дальнейшие обсуждения были излишни, все поняли, чего хочет Босс, Флориан тоже почувствовал перемену, Босс словно стал совершенно другим человеком, отчего любопытство Флориана только усилилось, и он спросил его об этом, но получил в ответ лишь: успокойся уже, к чёрту всё, со временем узнаешь, что тебя касается, а пока держи пасть на замке, и Флориан промолчал, кому он мог рассказать то, о чём понятия не имел, потому что он даже не мог быть до конца уверен, что Босс имел в виду распылитель, что в этом деле есть какой-то прогресс, поэтому он больше не задавал вопросов, и в любом случае у него были свои проблемы, свой личный кризис, с которым ему нужно было разобраться, так как он окончательно запутался в том, что произошло с герром Кёлером, а именно: его не было там, его не было здесь, фрау
Рингер приветствовала Флориана этими словами каждый раз, когда видела его в библиотеке, и взгляд ее становился все более тревожным, поскольку она смотрела на Флориана почти с обвинением, и сам Флориан не нашел в этом ничего необоснованного, так что, вернувшись домой, он достал еще один лист бумаги, чтобы написать новое письмо Ангеле Меркель в Берлин, в котором он, конечно же, снова настаивал на полном оправдании господина Кёлера: пожалуйста, поймите, госпожа.
Канцлер, если, осознавая всю важность этого дела, вы решили поручить его Агентству национальной безопасности, — очевидно, это произошло, — поэтому, писал Флориан, он теперь обращается к ней с просьбой поручить Агентству национальной безопасности полностью оставить герра Кёлера в стороне от дела, ведь именно он, и только он сам, Гершт 07769, несет ответственность за те волны, которые подняли его собственные послания; только он сам, а не герр Кёлер, и он мог лишь повторить, что герр Кёлер ни за что не отвечает, потому что он, Гершт 07769, пришёл к своим выводам совершенно самостоятельно, и более того, он повторил, при явном отсутствии одобрения герра Кёлера, именно герр Кёлер прямо отверг правильность своих, Флориана, выводов, желая только защитить его, только то, что никто не может быть защищён от последствий, последствий, с которыми можно столкнуться только посредством решения планетарного масштаба, потому что сейчас речь шла о том, чтобы столкнуться с этим, столкнуться с фактом, что мир возник чистой случайностью, и что чистая случайность может так же легко вернуть его назад, это было то, чего наука явно не была достаточно умна, чтобы постичь, потому что здесь нужно было приблизиться к исходной точке пугающе неизвестного процесса, который был невозможен, его непостижимо ужасающее содержание было обозначено и помечено только термином Теория Большого взрыва, но это ничего не говорило об этом, ни математика, ни физика, и особенно не космология, не могли этого сделать, наука обеспокоена, нервничает, и - что самое ужасное из всего: она либо нема, либо просто продолжает болтать, но если мы этого не поймем, если мы не предпримем никаких действий в отношении всей Земли, чтобы противостоять этому факту, то мы проиграли, тогда мы можем просто ждать конца света, вселенной, целого, Нечто, и мы погибнем, но нет необходимости ждать апокалипсиса, ибо мы должны понять - Флориан написал канцлеру Ангеле Меркель в Берлин - что апокалипсис - это естественное состояние жизни, мира, вселенной и Нечто, апокалипсис сейчас, госпожа канцлер, это то, в чем мы живем уже миллиарды лет и по сравнению