Именно его люди боялись, потому что, начиная с начала 1990-х годов, именно нацисты постоянно держали в страхе людей в Тюрингии и по всей республике, один бунт за другим, убийства и нападения, которые в каждом отдельном случае нужно было списать на нацистов, герр Рингер всегда произносил это слово именно так, скаля десны и сверкая зубами, и он говорил «нацци», когда они с друзьями говорили об этом, им всем следует бояться нацци, как он заявил, однажды средь бела дня в Ратуше, наш город и вся Тюрингия должны быть очищены от них, эта мысль — мысль нацци — должна быть искоренена, чтобы то, что накопилось здесь в неудачах, вызывая зверства по всему миру, никогда не повторилось, герр Рингер заметил своей немногочисленной аудитории, и не думайте, что опасность незначительна, не думайте, что это всего лишь несколько бездельников в этом дом на Бурге 19, потому что именно так все и начинается, с одного-двух неплательщиков, с одного-двух жалких психов, это правда, но потом всегда наступает момент, когда они находят «артерию внутри каждого из нас», находят эту артерию, и как только они к ней прикасаются, все возвращается, Сатана возвращается, сказал герр Рингер, Сатана, поверьте мне, но ему никто не верил, антигуманистическим идеям здесь нет места, продолжали они говорить, а местные представители не считали это неотложным, они успокаивали себя: они точно знали, кто они, они знали их по имени, и теперь эти несколько уродов будут представлять угрозу для всей Тюрингии?! даааааааа, я тебя спрашиваю, сказали они друг другу, преувеличивать только больше проблем будет, ведь достаточно нарисовать черта на стене, и он уже виден, ну, герр Рингер так не думал, он был убеждён, что черт уже нарисован на стене, и что-то нужно сделать, чтобы он не ожил, и герр Рингер не бездействовал, он принялся за работу и сделал всё, что мог, даже жена ему сказала: Марк, дорогой мой, не делай этого, не вмешивайся в эти дела, у тебя есть своя мастерская, хороший доход, ты держишь семью, не испытывай судьбу, ведь почти все здесь нацисты, даже те, кто ещё этого не осознаёт, ты ничего не можешь с этим поделать, ты можешь только лично защищать то, что нужно защищать, свою семью, меня, и это то, что ты должен делать — нет, герр Рингер яростно возразил ей, я отвечаю не только за себя и тебя, ну, разве не так «Замечательно», — сказала фрау Рингер, и вот из своей мастерской вылезает пророк, оставьте меня в покое!!! И на этом всё закончилось в тот день в доме Рингеров. Герр Рингер вышел из дома взволнованный и
Он сел в машину и поехал туда, куда всегда отправлялся, когда ему нужно было сменить обстановку, – а смена обстановки ему требовалась часто, – он не останавливался, пока не добрался до Йены, выпил кофе в кафе «Элла» возле Планетария, чтобы немного успокоиться, затем отправился в кафе «Вагнер», где уже собрались его друзья. «Вагнер» был для них немного опасен – они там бросались в глаза из-за своего возраста, – но и Рингер, и его друзья решили, что не оставят это место нацистам, которые думали об одном и том же: они не оставят это место этим мерзавцам-евреям, к тому же это была прекрасная кофейня, хотя кофе там был не самым лучшим, поэтому Рингер, если у него было достаточно времени, предпочитал сначала выпить кофе в кафе «Элла», как он сделал сегодня, а в кафе «Вагнер» заказал только воду и пакетик солёных орешков, и они, соединив головы, Они понизили голоса, выслушали рекомендации Рингера и все согласились, что не только в Кане, не только в Йене, но и во всей Тюрингии решительно необходимо создание демократической среды, все согласились с этим, а затем разговор перешёл на то, как нацисты совершают эти странные нападения на мемориальные комплексы Иоганна Себастьяна Баха. Пока что, сказал герр Рингер, ему известно только, что в Айзенахе, Вехмаре и Мюльхаузене входы в эти мемориальные комплексы были изуродованы граффити. Он, Рингер указал на себя, даже осмелился бы утверждать, что за всем этим стоит какой-то уборщик граффити из Каны, известный нацци. Конечно, у него не было доказательств, но они будут. Поэтому он рекомендовал им создать здесь и сейчас комитет по защите Баха — это было его любимое выражение, «здесь и сейчас», — чтобы поймать эту нелегальную банду, потому что Бах принадлежит Тюрингии, и они не могли сидеть сложа руки. праздно наблюдая за этими осквернениями, и именно Бах, это возмутительно, его друзья недоверчиво покачали головами, и решили, что готовы защищать всё, что было Бахом, и всё, что было Тюрингией, все пили пиво, кроме Рингера, Кёстритцер был их любимцем, и они выпили за их согласие, и Рингер сразу же предложил самому поговорить с Ведомством по охране конституции в Эрфурте, что он и сделал, только фрау Рингер ничуть не успокоилась, к тому же она сама знала, что Босс против граффити, или, по крайней мере, слышала это от Флориана, но герр Рингер только улыбнулся: неужели вы не понимаете? вот что во всём этом такого коварного, он распыляет ночью и смывает это с