Иногда, по особым случаям, подавал мороженое фрау Ута, и если в тот момент он не смотрел, он подавал большие порции, а именно, он не разглаживал ложкой для мороженого, как ему строго велела фрау Ута, – короче говоря, Флориан, конечно же, оставался с Боссом, они оттирали граффити по адресам в ближних и дальних районах, пока не произошёл большой взрыв на торговой улице в Йене, когда девять человек получили ранения, и Босс сказал, что они это заслужили. Потом, когда они услышали второй взрыв в Зуле, доносившийся с рыночной площади, и по радио в машине сообщили об этом почти сразу же, как он произошёл, Босс только отметил: значит, теперь они внимательнее, проклятые ублюдки, и Флориан не понял, пока Босс не объяснил, что эти два взрыва совершила одна и та же антинациональная террористическая группировка, те же, кто хотел уничтожить Тюрингию, те же, кто заражал порядочных немцев своей либеральной ерундой. и теперь — Босс повысил голос — может быть, теперь люди одумаются, поймут, к чёрту всё это, и поймут, что нам тут есть что защищать, не говоря уже о том, что Босс в ярости застучал по рулю, его сигарета упала на пол, так что несколько секунд ему пришлось вести машину, держа руль одной рукой, пока он тянулся за сигаретой и швырял её в окно — не говоря уже о том, что, может быть, они наконец-то соберутся что-нибудь сделать, понял?! наконец-то сделать что-нибудь против этих скребущих задницы пидарасов и компании, потому что такое маленькое подразделение, как подразделение Босса, своими силами не могло добиться желаемого результата; Но затем, несколько дней спустя, Босс сказал, что это не значит, что они всё закрывают, о нет, мы не только не закрываем, но и наращиваем темпы с ещё большей целью, с ещё большей целью, понимаете? И Флориан просто кивнул, потому что, конечно же, он не понимал, и затем они снова услышали радиосообщение, когда ехали в Ильменау, где им нужно было выполнить задание, как обычно, радио работало непрерывно, и было объявление о том, что в Йене некоторые члены незаконной банды граффити подверглись серьёзному нападению со стороны другой группы, Босс тут же увеличил звук, и они услышали, что прошлой ночью, где-то недалеко от Йенского университета, неизвестные лица напали на группу молодых людей, подозреваемых в осквернении зданий незаконными граффити, ну, теперь посмотрим, что происходит, Босс прорычал сквозь зубы, и с этого момента работа остановилась, Босс сказал Флориану репетировать национальный гимн каждое благословенное день, поиграй спокойно
с метеорологическими приборами герра Кёлера на Остштрассе, или разносить мороженое, как ему вздумается, потому что какое-то время им не придётся мыть стены, для тебя это означает оплачиваемый отпуск, ты получаешь сорок евро, а у меня есть задание, потому что нация нуждается во мне больше в другом месте, и он посмотрел на Флориана, и Флориан видел это выражение на лице Босса — решительное и скрытное — только очень редко, Босс часто любил притворяться, что у него есть секрет, но всегда оказывалось, что он только притворялся, или если было что-то, о чём он не говорил Флориану сразу, то это всегда был сам Босс, который не мог вынести, чтобы не разгласить это — хотя, учитывая последние события, Босс заявил однажды вечером в пятницу в Бурге, я ничего не скажу Флориану, это слишком опасно, Флориан, ну, ты его знаешь, он безобидный, но непредсказуемый, и он что-нибудь выболтает, чтобы с чем все остальные единогласно согласились, поскольку не испытывали к Флориану ни малейшего доверия, несмотря на то, что он был мускулистым Годзиллой, поскольку Юрген издевался над ним: он был не из тех, кто им подходил, и, более того, они находили его довольно отвратительным, ведь какой человек может быть без отца или матери? Фриц заметил в то время, когда Флориан, благодаря Боссу, переехал в Хоххаус, нам такой человек не нужен, из него никогда не получится хороший патриот, черт возьми, говорили они между собой, таково было их мнение о Флориане, так что теперь Босс положил Флориана в ящик и повернул ключ в замке, и хотя он не выбросил ключ, он носил его в кармане, и это было все, тема была закрыта на время, и с этого момента Флориан мало что знал о том, что происходит вокруг него, ему больше не нужно было ходить на репетиции, ему не нужно было работать, он мог делать все, что хотел, и все, чего он хотел, это быть рядом с герром Кёлером как можно чаще, проводить часы в библиотеке с фрау Рингер, в том числе и днем, чаще заглядывать и дольше оставаться у фрау Хопф, которая сказала, что что касается ее, и это касалось также и ее семьи, она серьезно боится, до сих пор — она покачала головой и глубоко вздохнула, сжимая в руке платок, — до сих пор, знаешь, я просто беспокоилась и беспокоилась, если начинала думать о том, что произойдет, если произойдет то или это, но теперь, Флориан, веришь ты мне или нет, то, что я чувствую сейчас, — это настоящий страх, потому что, конечно, я боюсь волков, конечно, я боюсь нацистов, но на самом деле я боюсь, что террористы тоже начнут все взрывать здесь, только представь, как только