Почтальон приносит « Осттюрингер Цайтунг» , я хватаю ее и прячу, я даже телевизор себе не позволяю включать, если нахожусь в гостиной, потому что никогда не знаю, когда начнут говорить об этом Хемницком процессе, и я очень волнуюсь за мужа, потому что вы его знаете, он хочет только тишины и покоя, и моя единственная задача — обеспечить этот мир и покой моему любимому, потому что я тьфу-тьфу-тьфу — она коснулась нижней стороны стола — слава богу, что я здорова, и работу выдержу, честно говоря, сказала фрау Хопф, дел и так не так уж много, только завтрак приготовить и комнаты в порядке поддерживать, уборщица делает за меня физическую часть работы, а ты, Флориан, что думаешь? Фрау Хопф вопросительно посмотрела на него, я? Флориан весело ответил: «Я ничего особенного не думаю, и я не думаю, что нам нужно бояться никаких взрывов», — ах, нет, — и он посмотрел на фрау Хопф еще более веселым взглядом, — «мы здесь слишком малы для этого, конечно, это могло бы случиться в Эрфурте или Йене, или Лейпциге, или Плауэне, там все по-другому, может быть, но здесь, в Кане? Для меня это невообразимо, хотя, если хочешь, я мог бы спросить об этом Босса, потому что он наверняка скажет, что нам здесь нечего бояться, и это тебя успокоит, если есть на свете слово, которому ты можешь доверять, так это слову Босса, о нет, никому, кроме него, Флориан», — фрау Хопф всплеснула руками, — «даже не вспоминай об этом человеке, нет, нет, лучше бы я ничего не говорил, не смей!» и она угрожающе погрозила Флориану указательным пальцем, не смей ничего говорить, ни единого слова, ах, она внезапно встала, извини, что я вообще об этом заговорила, забудь, и проводила Флориана, который ничего не сказал, он бы даже не смог, потому что она так быстро выпроводила его за дверь, так что, уходя, он был совсем не в таком веселом настроении, как когда пришел, и он пошел по Йенайше-штрассе, и размышлял, спрашивая себя, как бы ему успокоить фрау Хопф, когда он в следующий раз ее увидит, может быть, вдруг ему пришло в голову, он мог бы убедить ее тоже начать слушать Баха, конечно, это было бы лучшим решением, потому что нет большего волшебника, чем Бах, нигде на свете,
он подавал большие порции
и он уже повернулся, и он уже позвонил в Гарни, и он уже сказал в домофон: ой, простите за беспокойство, я только хотел спросить, нет ли у вас, фрау Хопф, какого-нибудь устройства для прослушивания музыки, что? — спросил неохотно голос, и Флориан медленно и громче повторил свой вопрос, и последовал ответ: у нас в гостиной есть стереосистема, но зачем она вам? ах, это не обо мне, ответил Флориан, я потом объясню, и он попрощался, ответного приветствия из домофона не раздалось, потому что фрау Хопф была расстроена, как она вообще бывало расстроена в последнее время, а теперь еще и этот Флориан, ведь ей достаточно было, чтобы он начал о чем-нибудь болтать, и тогда они нескоро придут в полночь с другой стороны улицы и — как уже однажды случилось — вынесут ворота Гарни, фрау Хопф решила, что не будет сидеть сложа руки, дожидаясь этого, поэтому она отправилась в ремонтную мастерскую Рингера на Фридрих-Людвиг-Ян-Штрассе, потому что он был единственным, кого она знала, кто безоговорочно давал отпор жителям Бургштрассе, 19, и не раз; Она также слышала, что он помогает всем нуждающимся, и не была разочарована, потому что Рингер тут же отложил то, что чинил, пригласил ее в свою мастерскую, предложил ей сесть и стакан воды и сказал: дорогая госпожа, пожалуйста, не беспокойтесь, я не из тех, кто сидит, сложа руки, пока эти негодяи ведут себя все более безнаказанно, и вы правы, сказал он, и лицо его потемнело от того, что, без сомнения, ужасные события последнего времени подчеркивают безусловную необходимость гражданского союза, и поверьте мне, когда я говорю, что такой гражданский союз — тот, который положит конец этим ужасным событиям — уже существует, и с этим Рингер попрощался с фрау Хопф, которая после этого разговора вернулась домой в еще более взволнованном состоянии: она не только заперла ворота, но и забаррикадировала их железным засовом, которым Хопфы никогда раньше не пользовались, в то время как Рингер позвонил своему знакомому из Федерального ведомства по охране конституции, и он сообщил, что теперь каждый день простые граждане приходят к нему, потому что они боятся, что все, над чем они работали, все, что они построили и что до сих пор они считали надежным, все это сойдет на нет в нынешнем хаотичном политическом