затем он вернулся к ремонту, которым занимался, и занялся установкой нового фильтра в Ford 2010 года; Флориан, пользуясь своей вновь обретенной свободой, отправился в Йену на автобусе в 11:30 и зашел в магазин Mr. Music на Кахлайше-штрассе, и в корзинах по одному евро сразу нашел то, что искал, потому что он чувствовал, что фрау Хопф должна была начать не с великих Страстей, не с великих органных концертов, не с великих скрипичных концертов, а с компакт-диска, содержащего Бранденбургские концерты, а также Wo soll ich fliehen hin , Bleib bei uns, den es will Abend werden и Denn du wirst meine Seele nicht in der Hölle lassen , он нашел компакт-диск с этими тремя кантатами, обложка была немного порвана в правом верхнем углу, пластиковый футляр был треснут в одном месте, но сам компакт-диск выглядел целым, так что он купил его вместе с другим дисконтным диском — Бранденбургскими концертами за 2,50 евро — и он Счастливый вернулся домой, и вот он уже на Йенайше-штрассе, и уже радостно объявлял в домофон: здравствуйте, это всего лишь я, фрау Хопф, не сердитесь, я принёс всего два компакт-диска, послушайте их, я брошу их в почтовый ящик, и Флориан бросил их в почтовый ящик, осторожно, чтобы не повредить, затем бодро направился обратно в центр города, и он задавался вопросом, влюбится ли фрау Хопф сразу в то, что услышит на компакт-дисках, или ей понадобится время, чтобы ближе познакомиться с музыкой Баха, потому что именно это и произошло с ним, когда отдельные произведения не только оставались в его памяти, но он начинал вникать в них всё глубже, и были произведения, которые сразу же находили место в его сердце, были произведения, которые сначала не трогали его, только позже, когда, после многих попыток, он понял их все сразу, а именно, он понял, как глубоко в них таится то, чего он никогда не мог достичь, и, конечно же, слово «схваченный» в его случае не выражал действительной ситуации, потому что он чувствовал себя неспособным говорить ни о чем подобном своему отношению к Баху, у него не было личного отношения к Баху, потому что всякий раз, когда он слушал Баха, он сам становился ничем, то, что было именно им самим, исчезало, Бах брал над ним власть: если Бах говорил, не имело значения, кто слушает, потому что если Бах говорил, он слушал, но, точнее, если Бах говорил, не было нужды в слушателе, Флориан считал, что Бах говорил даже тогда, когда никто не слушал, Бах непрерывно что-то говорил, и иногда его слушали, но Бах говорил, он говорил все время, в какой-то момент это началось,
Бах начал говорить: и с тех пор он не останавливался, такие, как Бах, думал Флориан, начинают говорить в один момент и никогда не останавливаются, и для них, и для всех остальных здесь, в Тюрингии и повсюду в мире, единственной задачей было слушать как можно больше, и так всегда было с гениями, подумал он и записал это на листке А4.
Бумага, хранившаяся на его кухонном столе (хотя и не предназначавшаяся для будущих писем канцлеру), однако, чувствуя необходимость более точно объяснить, о чем он думал ранее, когда рекомендовал госпоже Меркель также включить Иоганна Себастьяна Баха в свои переговоры, он начал писать на другом листе бумаги формата А4, чтобы подтвердить, что он по-прежнему придерживается этой точки зрения, и он начал это новое письмо так же, как и все остальные, начиная с верхнего угла листа А4, хотя на этот раз он начал писать полностью сверху, с самого верхнего края, не оставляя пустого места, он даже написал адрес — Ангела Меркель, канцлер Федеративной Республики Германии, Вилли-Брандт-Штрассе 1, 10557 Берлин — на верхнем левом краю листа, он полностью заполнил весь лист А4, не оставляя лишнего места ни слева, ни справа, и таким образом он продолжил и нижнюю часть страницы, его почерк бежал по листу А4, пока не добрался до нижнего края, и он только продолжал на следующем листе бумаги, когда, казалось, собирался начать писать на поверхности стола, однако затем он всегда брал новый лист бумаги, и так произошло и на этот раз, потому что, хотя он не мог претендовать на знакомство со всеми шедеврами музыкальной литературы, он даже не мог претендовать на чрезмерную осведомлённость, потому что, честно говоря, он никого не знал, кроме Баха, до Баха он был глух, а после Баха он стал глух ко всему остальному, он признался, что ему не нужна никакая музыка, кроме сочинённой Иоганном Себастьяном Бахом, для него эта встреча подарила переживание, которое охватывает человека перед лицом величия, и он был захвачен Бахом, захвачен гением, и он считал просто излишним пытаться пробовать какую-либо другую музыку, то есть для него Бах был даже не музыкой, а самим небом, и он был уверен, что канцлер поймёт это так же точно, как она поняла всё, что он написал до сих пор, он не был религиозным человеком, и это Он признался, что не так представлял себе рай, даже если и знал, что канцлер смотрит на вещи по-другому, но все же надеялся, что она не будет на него сердиться, ведь в детстве у него не было возможности