— Типун тебе на язык, Марина, — нахмурилась я. — Катюша у меня полностью здорова.
— Ага, — едко произнесла Маринка. — Потому-то у неё двойная группа крови и гетерохромия*.
— Отстань, — отмахнулась от подруги и беззлобно добавила: — Я тебя, конечно, люблю, Марин, но иногда мне хочется по тебе чем-нибудь тяжёлым настучать.
— Настучи, — улыбнулась она и отхлебнула своё какао. — Только кто же кроме меня скажет тебе всю правду?
Снова вздохнула и многозначительно посмотрела на подругу.
— Я всё решила для себя. Катя — только моя малышка и ничья больше, — сказала я с нажимом. — И ты же прекрасно знаешь Игната и Тараса, всё-таки в одной школе учились. Если Катенька от Тараса — это ещё полбеды, он вечный раздолбай, хоть и мега красавчик, но кроме своих мотоциклов и клуба не любит больше никого и ничего. Но вот если моя малышка от Игната…
Я выдохнула, а Марина сделала страшные глаза.
— Он сделает всё, что угодно, чтобы твоя девочка стала принадлежать только ему одному, — закончила за меня Марина.
— Видишь, как всё просто, — сказала я с улыбкой.
— Если бы ты не сделала такую крутую отставку Игнату, да ещё при посторонних «шишках», то он бы сейчас не «точил зуб» на тебя, — напомнила мне подруга.
— Давай оставим эту тему, — нахмурилась я. — Знаю сама, что я поступила некрасиво и несправедливо.
— Попросила бы прощения… — не унималась Марина.
Выдохнула уже со злостью и процедила:
— Если прямо сейчас не прекратим этот разговор, то кое-кто тоже получит отставку.
Марина хмыкнула и весело произнесла:
— Ой, как страшно…
И вдруг, подруга посмотрела мне за спину и её лицо резко побледнело.
Она практически одними губами прошептала:
— Сиди тихо, не дёргайся и не оборачи…
— Маринка, привет! О-о-о! Вика? Здравствуй, душа моя!
Этот голос я узнаю из тысячи или даже из миллионов голосов.
Медленно подняла взгляд на лицо мужчины, который подошёл к нашему столику и натянуто улыбнувшись, произнесла:
— Привет, Тарас.
* Гетерохромия (от греч. ἕτερος — «иной», «различный», χρῶμα — цвет) — различный цвет радужной оболочки правого и левого глаза или разная окраска различных участков радужной оболочки одного глаза. (Прим. Автора).
Виктория
Высокий и статный, с красивым и прокачанным телом, но в меру, с чёрными, как смоль волосами до плеч, и вчерашней густой иссиня-чёрной щетиной на лице.
Чёрные спиральные и остроконечные узоры трайбл тату причудливо, но очень красиво обвивали его правую кисть и запястье. Кожаная куртка «косуха» сейчас скрывала остальной узор татуировки, которой была обвита вся его правая рука, плечо и захватывала небольшой островок кожи на сильной шее.
Острый обрывок рисунка как раз было видно в вороте его байкерской куртки.
Лицо Тараса… Смуглый и черноволосый. У него были нереально прекрасные, просто космические ярко-голубые глаза. Он всегда был красив как Бог и прекрасно знал об этом и бессовестно пользовался своими внешними данными. Да, женщин у него всегда было в избытке.
Могу сказать вам по секрету — Тарас Волков прекрасен не только выше пояса.
Память тут же подбросила те жаркие прошлогодние кадры нашего вечера и ночи…
Я провела с ним ту ночь сразу после того, как узнала, что Игнат встречался помимо меня с другой женщиной.
«Сволочь блондинистая».
Почти два года назад, Игнат и я решили попробовать построить серьёзные отношения и закрепили нашу договорённость тоже не менее жаркой и совершенно незастрахованной ночью.
Ранним солнечным утром, когда мой мужчина, которого я таковым тогда считала, принимал душ, на его телефон пришло несколько красноречивых смс-сообщений и фотографий.
Я не удержалась и залезла в его телефон.
Неизвестная мне стерва, записанная у Игната как «Сладкая девочка» спрашивала его, когда они снова встретятся… Вы представляете?! Помню, что на меня снизошёл такой гнев и бешенство, что у меня буквально перед глазами красная пелена возникла. И словно дразня мою ярость и подливая масла в огонь, эта гадина прислала несколько своих откровенных фото в стиле «ню» и подписала «скучаю по тебе и твоему большому…»
Далее, была моя истерика, скандал, выяснилось, что Игнат просто ещё не определился, с кем ему остаться…
После этих слов, произнесённых в порыве нашей бушующей ссоры, я вдруг успокоилась, подошла к нему, поцеловала в губы и сказала: