Лида схватила его за руку и потащила за собой.
Старую школу не запирали и десять лет назад. Вот и теперь она стояла темная, полуслепая, дырчатая. Правый корпус сохранился полностью: в нем вели уроки до сих пор. А левый начал разрушаться давно, и в детстве они часто бегали в подвалы. Лида говорила — ловить духов.
На самом деле, никаких духов, конечно, в школьном подземелье не было. Бродили иногда недораскрытые порталы, поблескивали в темноте то искрой, то другой. Сашку все эти аномальные всплески только пугали, а Лида гонялась за ними, как за бабочками.
Они спускались по знакомой лестнице, и через оконные решетки струился лиловый ночной свет. Сашке все казалось, что он спит.
— Почему вы уехали?
Лида повела плечом и перепрыгнула ступеньку. Сколько ей теперь? Двадцать четыре? Двадцать пять? А скачет как раньше.
— Пришлось.
— Это не ответ.
— Вполне себе и ответ.
Лида развернулась и показала Сашке язык.
— Ты все такой же зануда.
Сашка нахмурился. А она все так же с ним играет. Только теперь она больше не девчонка. Помнится, он собирался с духом целый месяц. Все хотел взять ее за руку. Потом расхрабрился — а она убежала. А уж о том, чтобы ее поцеловать, Сашка только мечтал.
— И где ты теперь живешь? В этом… как его? — он нахмурился. Иномирные названия запоминались с трудом.
— В Аль-Даире, ага.
— Так что… твоя семья оттуда?
— Знаешь, какая в Аль-Даире гравитация? Там можно летать. Ну, почти.
Сашка вытаращился. На лестнице царил фиолетовый полумрак, и тени играли на лице Лиды так причудливо, что никак не удавалось понять, шутит она или нет.
— Издеваешься, да?
— У местных совсем атрофировались ноги. Ходить-то толком не надо. Просто отталкивайся, и все. Не ноги, а лапы.
Она развернулась и перевесилась через перила. Занозила палец, слизнула капельку крови и улыбнулась.
— Зато язык просто учится.
Она вдруг заговорила по-чужому: быстро-быстро и легко, как будто перышки бросала в воздух.
— И что это значит? — не понял Сашка.
— Рада тебя видеть, вот что это значит, — она быстро рассмеялась и, подскочив на перила, съехала до самой площадки. — Догоняй. Поймаем парочку духов — считай, что день удался.
Она всегда была такая. Носилась, как угорелая, придумывала затеи, могла болтать бесконечно, только вот о себе никогда не говорила. Бывало, они расходились по домам на рассвете, и Сашка всегда удивлялся: он-то мальчишка, он старше, с ним все понятно, а ее-то почему отпускают так надолго?
— И что, ты теперь вот так… послом? — снова попытался он.
Лида снова повела плечом.
— Пока альдаирцы меня любят.
— А потом что?
— Съедят на праздник урожая, вот что!
Она переступила через проваленную ступеньку, потянулась и перебралась на подоконник. В дымном свете ее фигурка казалась совсем хрупкой. Сашка нахмурился. Подтянулся и забрался к ней следом.
— Уж мне-то могла бы рассказать. Я же был твоим другом.
Когда они познакомились? Сашка помнил плохо. Впервые он увидел ее в детском платье с пышкой юбчонкой. Лида была младше его года на два, тогда совсем мелкая, толстоногая. Это потом она вытянулась, перегнала его, дула ему в макушку и смеялась.
— Ты и сейчас мой друг, — фыркнула Лида.
— Времени-то прошло порядком, — напомнил Сашка.
— А разница-то какая?
Сашка вдруг улыбнулся. А ведь и правда.
Какая разница?..
Она где-то сбросила свой пиджак, и теперь на ней оставалась одна блузка с длинноухим бантом на груди. Кремовая, аккуратная, тоже довольно официальная, и Сашка совсем уже рассмеялся.
Лапы. Гравитация. Как же! Врет она все. Ему-то чужие миры не увидеть никогда.
Других девчонок — уже потом, в старшей школе и в академии — Сашка брал за руку запросто. Не нужно было храбриться, считать вдохи, подбирать момент. Но все они даже пахли как-то пресно и скучно. Смотрели преданно, нежно и совершенно бестолково. Улыбались без огонька и смеяться не умели. И целовать их было совсем никак.