- Я не против любой религии. Но только до тех пор, пока она не становится причиной криминального насилия.
- Это все равно, что сказать: я не против алкоголя, если он не вызывает опьянения.
- Можно пить в меру, - возразила Элис, - после рюмки вина я спокойно сяду за руль, и закон это допускает. После католической мессы, я спокойно пройду мимо мечети или дацана, и мне в голову не придет бросить туда бомбу. Все хорошо в меру, и алкоголь, и религия.
- Э, нет. Вы рассуждаете так потому, что для вас и алкоголь и религия, это приправы к жизни. Как пармезан к спагетти. А если для человека это не приправа, а смысл жизни?
- Тогда пусть он лечится у психиатра.
- Но ведь в законе этого не написано, - иронически заметил он.
- И совершенно напрасно, - буркнула она.
…
8.
… Комиссар Дюбуа убрал мобильник в карман и повернулся к Норману, - Вы слышали разговор, полковник. Моя версия об исламистах обретает некоторую почву, не так ли?
- И не надейтесь, - ответил Олле, - семья Харидж занимается марихуаной. То, что убиты их люди, наводит скорее на мысль, что экспозиция вообще не при чем. Какие-нибудь парни из Албании или с Гваделупы забили здесь стрелку парням Хариджа, и разговор у них не сложился. Ну а павильон разгромили так, по ходу дела.
- Но ведь ваш отдел занимался связями Хариджа?
- Да. Потому я и знаю, что к исламским экстремистам он никакого отношения не имеет. Это другой бизнес и все тут.
- А если я попрошу вас все-таки проверить это еще раз? Не обязательно официально.
- Предлагаете мне прокатиться к Азизу Хариджу?
- Да. С вами, Норман, он будет разговаривать иначе, чем с моими ребятами. Я скажу, чтобы они распечатали вам несколько фотографий. На случай, если он еще не в курсе.
- Хорошо. Я поеду к нему прямо сейчас. Но при одном условии, Огюст.
- Я понял. В отчете не должно быть никаких намеков на счет религиозного экстремизма, терроризма, и так далее. Правильно?
Олле скупо улыбнулся.
- Приятно с вами иметь дело, комиссар.
- С вами тоже, полковник.
…
9.
Арабский ресторанчик на углу Барбес и Маркадет называлось «Ан-Наджм», т.е. «Звезда». Вывеска была только на арабском - ненавязчивый сигнал французам и прочим «западным людям»: НЕ ХОДИТЕ СЮДА. Но полковника Олле это не смутило. Он вошел и обратился к официанту:
- Махраба! Фэйн Азиз Харидж? (Привет. Где Азиз Харидж?).
Парнишка чуть не упал от удивления. Европейцы сюда вообще не заходили, а европеец, говорящий по-арабски… Если бы сюда зашла лошадь, официант бы удивился меньше. Впрочем, он, быстро пришел в себя и, сделав удивленные глаза, ответил:
- Миш арфа мин да (не знаю такого).
Норман вздохнул, покачал головой и тихо сказал:
- Валят, ана зариб. Энти айза мушкеле? (Мальчик, я тороплюсь. Ты хочешь проблем?).
Парнишка проблем не хотел, поэтому пробормотал «Сах» (ОК) и быстро нырнул в дверь за стойкой. Через несколько секунд, оттуда появился громила (ну просто брат-близнец тех четверых покойников из Люксембургского сада), и не слишком вежливо спросил:
- Эсмак?
- Ана шурта сердар Олле. Нхэб Азиз. (Я полковник полиции Олле. Мне нужен Азиз).
Громила пожал плечами и коротко бросил
- Мафи (невозможно).
- Хау! (я все сказал), - проинформировал Норман, уселся за столик и закурил сигарету.
Через минуту появился тот же громила, и с низким поклоном, сказал:
- Леу самахт, Олле-саид. Удкуль фадляк. (Извините, господин Олле. Прошу вас).
Еще через полминуты они оказались в скромно, но элегантно обставленной комнатке, где на широком полукруглом диване за маленьким столиком сидел полный пожилой араб интеллигентного вида в белом костюме. Провожатый мгновенно испарился, а Норман, без церемоний, начал разговор:
- Здравствуй, Азиз. У тебя проблемы.
- Салам, полковник, - спокойно ответил араб, - Я знаю, что у меня проблемы.
- Откуда?
- Сначала убили людей из нашего дома. Потом пришел ты. Разве ты просто так придешь?
- Да, это точно. Кто их убил и за что?
Азиз вздохнул:
- Садись, выпей чаю. Дай пожилому человеку побыть гостеприимным хозяином.
Норман уселся рядом с ним, сделал глоток из полусферической фарфоровой чашечки, и поинтересовался:
- Зачем ты послал своих парней в Люксембургский сад?
- Меня попросил один человек, - ответил Азиз.
- Имя?
- Ох, полковник, разве ты не знаешь, что в наших делах нет имен?
- Это уже другие дела, Азиз. Из-за вашей торговли травкой я бы не приехал.
- Тогда что?
- Исламский терроризм.
- Мне сказали, это просто магазин с сувенирами.
- Кто тебе это сказал?
- Один человек. Побить стекла в магазине с сувенирами - не терроризм. Ищи лучше тех, кто их убил.
Норман покрутил в пальцах чашечку и предложил:
- Хочешь, я уйду, оформлю бумаги, и через час вернусь?
- Зачем, полковник? Разве я отказываюсь сотрудничать?
- Твои парни разгромили религиозную выставку, а потом их кто-то убил. Это - терроризм. Ты говоришь: «я не знал, что это - религиозная выставка». Я спрашиваю: «кто знал?». Ты говоришь «один человек», а имя не говоришь. Это укрывательство террориста. Я говорю: «хочешь, чтобы это было написано на бумаге?». Ты говоришь: «не хочу». Тогда я снова спрашиваю: «имя?». Нет имени - нет сотрудничества.
Азиз задумался на несколько секунд, а затем произнес:
- Дауд Самир.
- Не знаю такого, - отреагировал Норман.
- Он старший брат Камала, у которого бизнес в Каире.
- Такого тоже не знаю.
- Он делает духи.
- Что?
- Духи. То, чем мажутся женщины, чтобы лучше пахнуть.
- Ах, духи… - с некоторым удивлением, повторил Норман.
- Да полковник. Фирма называется «Нефер». Год назад Камал купил магазин в Париже. Спроси у своей женщины, она знает.
- Вряд ли. Моя женщина не любит косметику.
- Тогда, может быть, она любит хорошие украшения. Не то, что продают в ювелирных магазинах, а то, что делают руками настоящие мастера…
Полковник Олле покачал головой.
- Азиз, я не беру взяток.
- Я не говорил о взятках, - обиженно отозвался араб.
- Вот и хорошо. Вернемся к Дауду Самиру. Зачем он хотел разгромить выставку?
- Его брата обманул один человек.
- Имя?