Еду я отыскал, наглухо заколотил все двери и стал жить внутри. Тогда я сам попробовал все двери, а значит, та, что удалось открыть химере, просто слегка заела от ржавчины и видимо, моих убогих сил не хватило, чтобы преодолеть сопротивление и убедиться, что она достаточно легко поддается нажиму.
«Ты слабак, Андрей. И всегда им был», — напомнил я себе очевидную истину, что боялся произнести вслух, пока мне не сказали, что я лишний…
Слезы высохли, оставляя грязные дорожки на щеках. Ноги замерзли от сидения на студеном полу — я так и остался без штанов, грязный от собственной мочи и спермы.
Мерзость и отвращение к самому себе точили с ожесточенной силой.
Конец все равно один. Так почему бы не встретить его достойно и не выйти зверю навстречу? «Даже животное сильнее и умнее меня, может, стать для него обедом и есть мой конец?»
Кажется, я решился. Оторвав руки от заплаканного лица, я посмотрел перед собой.
Никого.
Сил ползти вперед и думать о том, за каким углом притаилась моя смерть, не хотелось.
«Потом. Открыть дверь я всегда успею» — подумал я, и неуклюже завалившись на бок, упал у стены, подкладывая руку под голову. Плиты подо мной слегка нагрелись, и я сжался так сильно, как мог, стремясь занимать меньше пространства и уместиться на теплом пятачке, согретом собственным теплом.
И уснул.
Проснулся я от того, что окоченевшие конечности жутко ныли. Попытавшись встать, пришлось в прямом смысле перекатиться пару раз на полу, разгоняя кровь и возвращая чувствительность. Как только мне удалось овладеть телом, я принялся оглядываться и разминать руки.
За стеклом никого не было.
Я сглотнул и, борясь со страхом, осторожно подошел ближе. Передо мной виднелось погруженное в полумрак помещение с редкими столбами света — снаружи был день.
Обычно в это время химеры спят или, по крайней мере, мы так считаем. Те, кто живут за стеной и наблюдают за окружающим пространством с неприступной высоты. Так что ничего нельзя было сказать наверняка, кроме того, что в это время суток их почти никогда не было видно.
Где находилась та тварь, что напала вчера, я не имел ни малейшего понятия. Надеяться на то, что она ушла, было глупо. Возможно, притаилась где-то, а может, отправилась дальше, искать новую жертву. В том, что она так или иначе вернется, сомневаться не приходилось.
Я шагнул вплотную к стеклу и огляделся тщательней, стараясь уловить малейшее движение и в то же время напряженно прислушиваясь.
Ни души.
Хотя разве она может быть у твари?
Понаблюдав еще немного, я отступил на пару шагов, опасаясь, что эта сука снова возникнет из темноты и напугает меня до чертиков. Сделал шаг назад и тут же почувствовал себя легче, даже не ощутив, как напряженно стучит в груди.
Присев посередине и продолжая приглядываться, я стал размышлять. О том, что я хоть на миг подумал, что у меня есть перспективы, говорить не приходилось. Все, на что я мог надеяться, это то, что она действительно ушла на время, а может, спала где-нибудь, если теория соплеменников все же имела шанс на существование.
Судя по свету из окошек на потолке, стоял день.
Напряжение заставляло раскачиваться вперед-назад.
«Еды нет, воды тоже. Больше двух суток не продержусь. Прошла уже половина.»
Если чувство голода было мне хорошо знакомо и вполне терпимо, то жажда нападала отчаянно резко, высасывая влагу изо рта и заставляя опухать язык. Чем меньше воды оставалось в организме, тем слабее я становился. А значит, если я все же решу совершить идиотский поступок и выйти из своего убежища, то лучшего времени не найти.
Стоял день, химеры не было видно. Возможно, она тоже не рассчитывает, что испуганная мышка так быстро выберется из угла. И силы пока оставались.
Но как надолго?
Я встал.
Пот разом выступил под отросшей челкой, неаккуратно срезанной ножом. Ладони покрылись испариной и я поспешил вытереть их о майку, понимая, что сейчас совершу самый страшный поступок в своей жизни. Тогда, покидая общину у меня не было выбора. Сейчас же я мог остаться за надежной стеной… и сдохнуть крысой. Кем и был всю жизнь.
Или впервые в жизни попытаться сразиться за право подышать затхлым воздухом душного склада еще немного — и разве это не я вчера собирался добровольно стать ужином для химеры?
Возбуждение и адреналин разом ударили по рецепторам. Член встал.
«Вот херня», — без эмоций подумал я. Сейчас у меня были проблемы поважнее.