На душе становилось все мрачней, словно ее макнули в бочку с концентрированной печалью. Как любят говорить — кошки на сердце скребли… Хотя причем здесь эти безобидные животные? Ума не приложу…
— Один «сопливый» мальчишка с игрушечным пистолетиком против целой армии, вооруженной до зубов… Куда мы катимся? Черт! Я ведь с телевизором разговариваю, как неудачливый «вайт-трешер» из сериала «Наша Russia». Хотя не в Таганроге живу. И зовут меня не Сергей Беляков. Стоит над этим задуматься.
Смотреть уже ничего не хотелось. Телевизионный пульт, выполнив свою миссию, полетел в сторону.
Я наивно полагал, что смерть Рихтера что-то изменит… В последнюю перезагрузку я позволил ему уйти в мир иной… Думал, что больше не буду видеть смерть, и весь мир сразу превратится в благоухающий цветущий сад на задворках рая. Не то чтобы я считал, что люди станут бессмертными. Нет. Просто меня это не будет касаться. Смерть будет там, далеко…
Но я ошибался… Старуха с косой никуда не ушла. Даже пока я об этом думаю, где-то рядом со мной умирают люди. Я не вижу этого, но чувствую… И этот бесконечный список никогда не прервется, независимо от моего желания или нежелания. Здесь не бывает сбоев, минут молчания или рекламных пауз. Машина смерти работает без устали всегда. Это путь самоуничтожения, дорога в никуда…
Нет, я не опустил руки и не сдался сразу после вынужденной смерти Рихтера в поместье Эйзентрегера. Честно боролся… Из последних сил… Старался каждый раз предупредить, предостеречь, остановить. Я был персональным ангелом-хранителем Рихтера. Целая тьма мучительных дней в ожидании того, что сегодня это, может быть, не случится. И даже не с кем поделиться всей этой тяжестью.
Один на один против целого злобного мира. Я испытывал радость от того, что в это «сохранение» старик прожил на час дольше. Смерть медленно, но верно перетекала в разряд привычки… Закрыл остекленевшие глаза Альфреда и сразу новый подход. Сорок четыре дня нескончаемого кошмара…
Я старел, а глупая жизнь проходила мимо. Редкие седые волосы. Морщины на лице. Это уже стало не неприятной неожиданностью, а истасканной обыденностью. В отличие от всего остального мира, я жил всегда в реальном времени.
Все время начинать с нуля… Даже не могу сосчитать, сколько раз я возвращался в осточертевшее мне кресло и видел на поганом календаре одиннадцатое ноября две тысячи одиннадцатого года. Я чувствовал себя выжатым лимоном… А сколько я видел ужасающих ликов смерти! Не на одну жизнь хватит…
Человеческая раса весьма изобретательна в вопросе умерщвления себе подобных. Можно сказать, что фантазия не знает границ. Вариантов умереть: самостоятельно или с чьей-то помощью — сотни, а то и тысячи… Мне довелось не только познакомиться с большинством смертей, но и вкусить их во всех ролях в треугольнике Карпмана. Я был и жертвой, и спасителем, и палачом… Мой мозг распухал от количества жути и уже не помещался в черепную коробку. Но, несмотря на усилия, все по-прежнему оставалось на своих местах: я в депрессии у потухшего телевизора, а Рихтер глубоко под землей в компании трупных червей.
М-да… Определенно зря я включил этот «ящик с глупыми картинками». Теперь ни настроения, ни радости… Одна серая пустая монотонность вокруг. Хоть волком вой от тоски! Я что-то определенно делаю не так…
«Хватит ныть! — одернуло меня подсознание хлесткой пощечиной. — Соберись и делай хоть что-нибудь!»
Кровь забурлила. Тело уже было готово отправиться в путь. Его останавливало лишь то, что оно не знало, куда именно.
А действительно, куда?
В руке уже пищал телефон, оставалось лишь отбросить сомнения. Я давно уже собирался все прояснить, но никак не подворачивался удобный случай. То не было времени, то желания. Теперь и того, и другого хватало с лихвой — не отмажешься.
Дорога предстоит неблизкая, так что лучше заказать такси.
— Такси… Такси… — бормотали однообразно губы. Палец заелозил по списку на экране довольного от такой внезапной ласки телефона.
О! Есть ведь идеальный вариант… Можно сразу сделать два очень приятных дела вместе: поглумиться над скверным человечишкой и доехать куда надо. Все просто, если твой бывший шеф и водитель такси — это одно лицо. Это даже не назовешь грехом. Так, детская шалость. Где тут у нас Евгений Петрович затерялся?.. Вот же он! Я нажал на кнопку вызова и из динамика послышались характерные гудки, которые вскоре оборвались. Только мне никто ничего не сказал, пришлось начать разговор самому.
— Добрый день! Евгений Петрович?
— Нет, это не Евгений Петрович, — послышался в ответ грустный незнакомый голос. На слух он принадлежал женщине лет сорока пяти.
— Трубочку ему не передадите?
— Нет, — промямлила собеседница, — а вы кто?
— Я? Я… товарищ… по работе… У меня к нему важный разговор. Деловое предложение. Срочное… На миллион долларов…
— Ему уже некуда торопиться. И деньги не нужны. А вы, наверное, не в курсе?
— Не в курсе чего? — произнес я, прикидывая возможный расклад развития событий. В тюрьму посадили? Инфаркт? Авария? — С ним что-то случилось?
— Да… Он умер и уже давно. Еще в ноябре прошлого года. Странно, что коллега по работе об этом не знает.
— Меня не было в России. Затяжная командировка, — оправдывался я. — А что с ним произошло?
— Подставили партнеры. Разорили до нитки. Самоубийство. Напился… и повесился. На бельевой веревке. У нас на даче. Вы извините… Мне тяжело об этом говорить. Не знаю, зачем я сегодня включила его телефон… — всхлипывая, говорила женщина.
— Соболезную… — выдавил я и нажал на кнопку завершения вызова. Беспардонно пытать дальше жену Евгения Петровича не хотелось.
Ничего не понимаю! Он же подвозил меня в аэропорт. Тогда, когда мы с Леной летали в первый раз в Париж. Я не мог ошибиться… Мистика… Неужели что-то происходит не так, как было в прошлый раз? Хотя… Пора бы привыкнуть и ничему не удивляться.
Дурацких идей в голове больше не появлялось. Я вызвал первое попавшееся в телефоне такси.
Створки с мерзейшим скрежетом сомкнулись, и лифт ухнул вниз в бетонную пропасть. Он оживил заскучавший вестибулярный аппарат и даровал легкое головокружение. Уши заложило. Двигался лифт быстрее, чем теоретически должен был. Но, несмотря ни на что, он все равно остановился в положенном месте. «Железный монстр» разверзнул пасть на уровне первого этажа и выкатив склизкий рулон языка.
Расслабленные внутренности подкатились к горлу. Так ведь когда-то может и не успеть затормозить… Хорошо если буфера установлены и исправны, а если…
Слегка пошатывающейся походкой я выбрался из лифта и отправился на морозную снежную улицу. Там меня ждала новая неприятная нежданность.
Подъездная площадка была забита людьми в черной одежде. На серых лицах — печаль, уныние и скорбь…
Молчаливая толпа стояла вокруг стоящего на двух табуретках гроба, как каменные изваяния. Крышка его была наглухо заколочена гвоздями. Лишь изредка тишину разрывали надрывный плач и нервные стоны пожилой женщины. Она роняла «сухие» слезы на ярко-красную ткань, припав на колени к гробу. Ох и не люблю я эти мероприятия!
Я озадаченно осмотрелся вокруг и скоро обнаружил человека, который мог мне хоть что-то рассказать. Бородатый, статный мужчина… Он переминался с ноги на ногу и посматривал на стрелки наручных часов. Видимо, мужик, как, собственно, и я, оказался в ловушке похорон. Прервать процесс проходом сквозь убитую горем толпу он не рискнул.
— Кого хоронят? — спросил я мужчины. Он обернулся, и я его узнал. Добродушный сосед Леня из квартиры напротив.
— Здорово, Ветров! — тут же откликнулся он, протягивая крепкую раскрасневшуюся от мороза руку. — Девчонка с пятого… Ее вроде звали… Надя… Симпатичная такая… Да. Точно Надя…