Вот ведь хрень! Это же Наденька, которая заходила ко мне за солью… Как же несправедлива жизнь…
— Вот черт! Она же еще юная… А гроб почему закрытый? Что случилось?
— Не думаю, что кому-то это зрелище будет по душе… — печально произнес бородатый, взглянув на «деревянный тулуп» девушки. — От ее тела ничего не осталось… Сначала «дикий» металл» с лицом покуражился. Затем пламя. Ты что новости не смотришь? Битва титанов… Авария на пересечении Куйбышева с Московской. С недельку назад где-то…
— Авария, где «КамАЗ» с «Мерседесом» столкнулся? — уточнил я, расширив глаза. — Она пассажирка? Жесть…
— Да. Нелепая смерть… Ей бы еще жить да жить… Они с прокурором вроде как к свадьбе готовились. Он даже с женой вроде развелся. А тут такое…
— М-да… У судьбы явно были другие планы…
— И ведь не поспоришь с ней Ветров… С судьбой-то… Не отмотаешь время назад… — пугающе проникновенно произнес сосед, вглядываясь мне зачем-то в глаза.
Странный у меня сосед. Какими-то загадками заговорил…
Автомобиль долетел до пункта назначения почти мгновенно. Каких-то два с половиной часа беззаботного безделья с разглядыванием зимних пейзажей, чередующихся с вековой черной грязью промышленных агломераций. И вот мы уже на месте. Держать машину с включенным счетчиком не было никакого смысла. Загадывать наперед о продолжительности беседы я не стал. Слишком уж глупая это была затея!
Я рассчитался с водителем. Пожелал удачной дороги и вышел навстречу полузабытым воспоминаниям.
До боли знакомое здание… Все тот же мрачный вид. Угрюмый и навевающий тоску цвет плитки на стенах, ассоциирующийся с закисшим болотом. Все тот же отвратительный запах медицинских препаратов, смешанный со зловонием страхов пациентов и тонким привкусом безумия. Та же выцветшая и потрескавшаяся вывеска, пугающая не внешним видом, а внутренним кричащим содержимым. Пляшущие буквы, выстраивающиеся в сознании в стройный ряд… «Психиатрическая больница?7 города Нижнего Тагила»… Ничего не изменилось. Как будто время здесь остановило свой ход. Точно это было вчера. Ну, максимум позавчера…
Стены с облупившейся краской и проплешинами штукатурки, зияющие, словно рубцы от сибирской язвы. Разбитые деревянные лавки в приемном покое с искривившимися тонкими ножками, как у жертв концлагерей. Устрашающие лохмотья паутины, свисающие с хрустальной люстры с одинокой лампочкой. Она горела в полнакала на последнем издыхании. Мутные стекла окон, через которые даже солнечный свет проникать не желал. Хмурые неприветливые медсестры пенсионного возраста. В серых застиранных халатах, которые явно были ровесниками их владелиц. Заповедник концентрированной грусти и тоски…
Даже отпечаток ботинка на входной двери главврача так и не оттерли. Достопримечательность в микромасштабе…
— Добрый день! Можно войти? — спросил я, постучав несколько раз в дверь и приотворив ее на ширину ладони.
— Входите-входите! — послышался грубый властный голос мужчины с акцентом жителя высокогорий.
Нехороший кабинет. И воздух затхлый…
— Здравствуйте, Сергей Борисович! — поприветствовал я хозяина. — Я к вам по одному щепетильному вопросу.
Главврач сидел в кожаном кресле за современным столом. В кабинете чувствовалась атмосфера рабочего беспорядка: кипа бумаг, всевозможных банок-склянок и прочей ерунды.
Сергей Борисович — личность яркая и многогранная. Широкоплечий, в меру низкорослый, но с правильно и грамотно сложенной фигурой. Тело его, вероятно, повидало за свою жизнь десятки сотен тонн металла тренажеров и тысячи километров беговых дорожек. В белоснежном халате и медицинском колпаке на голове. В руках он перебирал четки. Нос с горбинкой. Густые брови. Крошечные глаза почти черного цвета, бегающие из стороны в сторону. Глупые овальные очки. И фамилия для внешности вполне соответствующая — Джавахишвили. Кого-то он мне напоминал, но вот кого?
За ним вроде даже ученая степень доктора наук числилась. Темы его трудов, а особенно их содержимое не были постижимы ни тогда, ни сейчас. Разобраться в докторской с пугающим названием: «Клинико-биологические корреляции в системе оценки прогредиентности этнического шизофренизма европеоидов нордической расы» — для меня нереально. Я вот только название запомнить осилил…
— Слушаю вас внимательно, товарищ, — произнес доктор-мозгоправ, наливая темную жидкость из бутылки с надписью «Hennessy» в дымящуюся кофейную кружку. — К сожалению, не знаю, как вас по имени-отчеству… Кофе с коньяком изволите?
Вернее, уж коньяк с кофе, подумал я, оценивая заполняемый объем кружки по количеству смачных бульков. Соотношение никак не меньше чем один к трем. А он не изменил своим привычкам, несмотря на больную печень.
— Спасибо, конечно, но я воздержусь, пожалуй.
— Ну, как скажете. Было бы предложено, — сказал он и сделал большой глоток. — Тогда давайте не будем тянуть кота за хвост. Присаживайтесь и переходите к целям вашего визита. Вы же ко мне не как к «старому незнакомому другу» пришли на встречу?
— Хорошо… — протянул я, опускаясь на стул напротив стола доктора. — Зовут меня Владимир Ветров. Меня интересует одна пациентка вашей больницы. В смысле не она сама. Сведения о ней. А если уж конкретно, то личная информация о бывшей пациентке. Адрес, фамилия, родственники… Она умерла в две тысячи восьмом… Сиганула с крыши… Вы же Дусю и нашли на асфальте, когда шли утром на работу.
— Бог с вами! Вы что мелете, товарищ Ветров? — напугано забормотал психиатр, поглядывая на меня. — Язык у вас без костей! Какие самоубийства? Какие еще Дусеньки? Ничего такого не было. Я на пенсию хочу выйти, а не в тюрьме сидеть, — продолжил доктор, сплюнув три раза через левое плечо и постучав по столу.
— Да как же так?! Я сам видел!
— Не могли вы такого видеть! Точно.
— Может, запамятовали?
— Не было, я вам говорю, — упирался Сергей Борисович.
— Тогда дальнейшие вопросы не имеют смысла… А вы меня разве не помните? — спросил я расстроено, надеясь услышать не то, что он произнес.
— Я не то чтобы вас не помню, — приспуская на кончик носа очки, продолжал поражать ответами доктор. — Я вообще вас в первый раз в жизни вижу.
— Ну, как же так, Сергей Борисович! Вы же мне паспорт помогали делать. Вспоминайте, в две тысячи девятом, — непонимающе бормотал я.
— Да вот так, товарищ Ветров. Не помню и все тут… Хотите, я по нашей базе проверю? Нам недавно по президентской программе компьютеры поставили. Хорошая штука, однако…
— Проверьте… — безразлично произнес я, не веря в положительный результат.
Главврач положил сине-зеленые бусы-четки на стол и уставился в монитор.
— Секундочку… Ветров, говорите… — пробормотал доктор и заклацал одним пальцем по клавиатуре. — Так… Так… Ветлугин, Веткин, Ветринский… Ничего по запросу не найдено… Может, вы с адресом больницы ошиблись? Был тут у нас один случай…
— Нет, — убил я в зародыше рассказ доктора, — я точно не ошибся…
— Не знаю даже, чем вам еще помочь…
— Сергей Борисович! Прописка! — озарила меня до безобразия умная мысль. — В паспорте прописка вашей больницы.
— Быть такого не может, — главврач нахмурил брови, опустошил кружку до дна и тяжело выдохнул. — Давайте взглянем тогда… Хотя это нонсенс… Но пока у меня нет причин вам не доверять…
— Вот! — радостно выкрикнул я и протянул документ в обложке из змеиной кожи.
Психиатр его взял и внимательно посмотрел на первую страницу. Потом уставился на меня, но вскоре вернул взгляд на место. Бегло перелистал паспорт до прописки и замер с непониманием в глазах.
— Ну, что я говорил! — с воодушевлением пропел я. Хотя хотелось еще и протанцевать что-нибудь веселенькое.
— Да… говорил, а написано здесь почему-то другое. Проживали вы в это время на улице Арктической, дом номер один. Странно… Абракадабра какая-то… Я здесь живу уже целую вечность и о такой улице никогда не слышал. Да вот же, сами взгляните!