— Свидетелей было три, а это вполне достаточно, — невозмутимо произносит Аскольд.
— Но сковородку так и не нашли. Что на это скажешь?
— Не раскаялся, — в его взгляде появляется лёд. — Но это дело поправимо, я ему дал тайм аут, не скажет сейчас, пообещал скормить его акулам.
— Ты не слишком много на себя берёшь, — с угрозой говорю я.
— Пообещал, не значит, что сделаю, — усмехается Аскольд. — Но… вроде как он дошёл до необходимой кондиции, не обращая на мой протест, идёт к бедолаге, втыкает рядом с ним копьё и, вздыхая, произносит: — Мне жаль это делать, но придётся тебя отдать акулам.
Несчастный затравленно глянул на спокойное лицо Аскольда, затем переводит взгляд на море и в ужасе округляет глаза, совсем рядом чертит воду огромный плавник.
— Почему ты так уцепился за эту дурацкую сковородку, она не стоит твоей жизни? — Аскольд с сожалением вздыхает, подзывает двух охранников и приказывает: — Связать и скинуть с той скалы, там глубины и много акул.
Только я встрепенулся, чтобы запретить этот чудовищный приказ, как мужчина рухнул на колени и, разбрызгивая слюни и сопли заголосил: — Там она, под корнями можжевельника.
Аскольд кивает охранникам, через некоторое время они приносят добротную сковороду, вероятно с титановым покрытием.
— Зачем? — Аскольд присаживается рядом с мужичком. — Я ещё могу понять, нож, топор… но сковородка?!
— Ксюха о ней мечтала, — сквозь слёзы прорыдал мужчина, — обещала стать моей женой… если принесу ей именно эту сковородку, совсем замучилась на палочках готовить.
— Гони такую прочь, — с брезгливостью говорит Аскольд. — Но тебе, дорогой, придётся с месяц посидеть в пещере.
— Я не могу, у меня клаустрофобия, — уныло мямлит мужчина с лицом сельского учителя.
— Тогда пойдёшь добровольцем лес рубить для забора.
— Лучше к медведю, чем сидеть в темноте целый месяц, — закатывает глаза несчастный.
— Дурак, — пожимает плечами Аскольд, — я б посидел, отдохнул малость, дни такие сумасшедшие, совсем продуху нет.
Вновь наш заготовительный отряд валит лес, мужичонок старается из всех сил, но через час приходится отстранять его от работы и заниматься перевязкой, он до крови стёр себе ладони.
— Ты кем был раньше? — обрабатывая его раны, спрашиваю я.
— Учителем в селе Приветливом.
— Сельским учителем? — переспрашиваю я. Вот так да, оказывается, моё мнение о нём сложилось правильное.
Мужчина истолковал моё удивление по-своему: — Да мне самому было противно красть… но я здесь один, никого нет, а тут Ксюха… такая ладная.
— Козёл ты, — не выдерживаю я и заканчиваю перевязку. — Займись обрубкой тонких сучьев.
— Попробую, — взмах и топор падает на землю, едва не отрубив ему пальцы на ногах.
— И что мне с тобой делать? — я в нерешительности развожу руками.
— Пускай работает! — зло прошипел один из братьев.
— Он потащит ствол, — распоряжаюсь я.
— Это мы все и так делаем. А сейчас он, что, отдыхать будет, когда правильные пацаны лес рубят?
— Будет отдыхать, — я с раздражением сплёвываю и подскакиваю к сибирякам, помогая направить дерево в нужную сторону.
Я совсем забыл о сельском учителе, мы до изнеможения обрубаем ветви, затем принимаемся за другое дерево — стоит треск, ругань, летят в стороны листья и сучья. Несколько часов непрерывной титанической работы, но вот, ещё шесть брёвен лежат в сочной траве, до вечера нужно их перетащить в лагерь.
Отдыхаем, в глазах мелькают мухи, я с ужасом думаю, что такой темп нужно выдержать ещё дня два, а от учителя толку никакого. Аскольду говорить не буду, а то придумает для бедолаги другое наказание. А, кстати, где он? Я выглянул из наваленных веток — все на месте: отдельно от нас — два брата, сибиряки расположились рядом со мной, а учителя нет.
— Куда он делся? — я с усилием поднимаюсь. Один из братьев злобно ухмыляется: — Я ему пообещал помощь, — с угрозой произносит он, — а тот, возьми, да и прыснул в заросли.
— Что сделал, прыснул, сбежал, что ли? — не понял я. — Куда, в лагерь?
— Дёрнул в сторону тех гор, — хохотнули братья.
— И вы его не остановили? Ну, я вами ещё займусь, подъём! — заорал я.
Сибиряки вскакивают, хватаются за копья, братья откровенно ржут.
— Что случилось? — звучат встревоженные голоса.
— Учитель пошёл в сторону логова медведя! — я с силой вгоняю остриё копья в ствол дерева.
— Тише! — один из мужчин касается пальцем губ.