А дома было все то же. Нудная мать, упреки насчет заляпанной куртки…
— Ты совсем мать не бережешь, я все руки себе в кровь истерла, а тебе только мазать и мазать!..
Ничего доказать про тот джип было абсолютно невозможно. Про то же, что оставил сумку в училище, я и подавно предпочел умолчать.
Дома сидеть было совершенно невыносимо. Четыре тесные стены комнаты, скудный свет настольной лампы, скомканная постель. Я плюхнулся на одеяло. За окном выл осенний ветер и хотелось завыть вместе с ним. Начинала ныть голова. Не болеть, а именно ныть — нудно, в висках. А мог бы сейчас пойти к Людке. Но на что я ей? Ей нужен такой, как Макар, — наглый, красивый и сильный. При деньгах. А я что? У меня даже нет приличной одежды, чтобы надеть на встречу. (Слово «свидание» не проговаривалось у меня даже мысленно.)
И теперь в довершение всего — этот урод с четвертого курса. Надо же, так вляпаться на совершенно ровном месте. А ведь думал: идти или не идти на этот кружок. Если бы не пошел, ничего бы и не было. Ждал бы завтрашнего дня, когда постирается одежда, готовился к урокам… А ведь в каком-нибудь параллельном мире сейчас такой же я так и делаю, я там выбрал пойти домой, а не в компьютерный класс. И завтра у меня будет встреча с Людкой. И уроки я все сделал уже.
Я лежал, смотрел в бугристый потолок, на свисающие оттуда рожи с раскрытыми ртами и ни о чем не думал. Совсем ни о чем. Перевел взгляд на плакат с Ван Даммом. Hard Target. Он там длинноволосый, вскинул пистолет у полицейской машины с раздолбанными мигалками и держит какую-то раненую девушку. Я не смотрел этот фильм, только однажды на рынке отрывок видел. Ван Дамм был великолепен. Дрался на улице, в плаще, потом отдал сумку девушке. Это как раз из того фильма. Только вряд ли я его посмотрю. Про то, чтоб купить видеомагнитофон, и речи не может быть. Но выход есть. Наверняка он где-то есть. Но я хожу около него, как слепой в ослепительно освещенной комнате, и не вижу. А в другом измерении мой двойник уже давно увидел, сидит сейчас с Людкой и смотрит Hard Target.
Стало трудно дышать. По-прежнему ныла голова. Уснуть бы сейчас, чтоб поскорее прошел этот вечер. А что потом? Снова тусклое утро, поход в училище с невыученными уроками, точно такой же вечер…
Вечер. Вечером завтра я хотел пойти к Людке. А вот возьму и пойду. И буду веселым, находчивым, пусть не таким наглым и красивым, как Макар, но и у меня ведь есть шанс. Кто же мешает мне его использовать? Ведь он существует — один из ста, один из тысячи. Так почему же он не будем моим? Наверняка многие неудачи в жизни других были именно оттого, что они плевали на этот единственный шанс. Побоялись, поленились его использовать или просто не увидели. А я — увидел. А я — использую. Зато потом смогу сказать себе: «Я сделал все возможное. Эта неудача не на моей совести».
А вдруг да и получится?! И тогда завтра, ровно в это же время, я буду уже гулять с Людкой по улице, что-то говорить ей. Что говорить? Ничего не лезет в голову. О чем говорить? Не важно, впрочем. Там найдется тема.
Новая мысль так поразила своей простотой и, в то же время, безотказностью в исполнении, что я даже вскочил с постели. И куда только ломота в висках пропала? И тяжесть в груди исчезла. Да, я, несомненно, сделаю это.
Сразу захотелось действовать, что-то совершать. Что угодно, только не сидеть на месте. Я осмотрел комнату. Нет, пожалуй, что сегодня все равно ничего уже не сделать. Если только из имеющихся учебников к завтрашнему дню что-нибудь выучить. В самом деле, половину уроков можно и из того, что есть. А завтра утром пораньше пойду в кабинет информатики, заберу сумку и, может быть, успею доделать остальное.
Вот он — выход, около которого ходишь в яркой комнате, но не хочешь открыть глаза. А когда открываешь, то до цели, оказывается, необходимо сделать всего несколько шагов. И нужно приложить всего-то ничего усилий, чтобы приоткрыть глаза. Комната и так уже ярко освещена.
И вот снова вечер. Позади все передряги прошедшего дня. Слава Богу, обошлось малой кровью: отвечать не вызвали, невыученное отразилось лишь потраченными нервами. Четверокурсного детину я не видел весь день, но, должно быть, лишь оттого, что старательно скрывался на переменах по кабинетам. Людку тоже не видел. От меня не было ни слуху ни духу больше суток. Это много. Я боялся, что она может попросту забыть обо мне. На самом деле, я и сам уже начинал немного отвыкать от нее. Подумал, что через неделю могу и вовсе забыть. Что ж, это будет неплохой вариант, если ничего не получится. Очередной удар по самолюбию — не больше.