— Помолчи, крошка!
Но что я могу сделать, если не умею? Занудно разговаривать о деревьях?
В свою комнату я просочился незаметно. Мать разрешила только до девяти, но еще и восьми не было. Все равно не хотелось разрушать сегодняшнюю атмосферу лишними вопросами да замечаниями. Потом опять вздохнет и выдаст:
— Не доведут они тебя до добра, девки твои. Ты мать послушай, мать жизнь прожила, она плохого не посоветует. А девка — это чужая. У них только одно на уме…
И все в таком духе.
Она так говорила всегда, когда, по ее мнению, я начинал «дружить» с девчонкой. Уж о том, чтоб привести кого-то и познакомить — совершенно речи не могло быть. Однажды сгоряча мать так и сказала:
— Чтоб никаких шалав в моем доме не было! На улице ходите. А ты уроки выучил?
Я раскинулся на постели, смотрел в потолок. Как же хорошо и светло на самом деле! Хочется подпрыгнуть и закричать, запеть, обнять весь мир…
— Куда с ногами на кровать? Переодевайся в домашнее, что в новом во всем разлегся, а потом я стирай на тебя, не настираешься, — вошла мама. — Все штаны опять исхлюстал, я тебе новые покупать не буду. Сам иди работай, тогда и покупай себе, что хочешь. А пока в моем доме живешь…
— Ладно, сейчас переоденусь.
— Иди есть, руки вымой сначала. А то кто вас знает, за что вы там друг у друга брались.
Меня передернуло, но я предпочел промолчать. Молча же вымыл руки и налил суп. Ел и смотрел на себя в боковое зеркало. Теперь там был не такой уж урод. Прыщей много, но это не уродует. Волосы помыть, конечно, не помешает, но сегодня был в шапке, так что и не видно. А вот если в кино, там шапку снимать придется. Но в зале будет темно, не увидит никто. Эх, кино — теперь деньги придется выпрашивать у матери. И надо это сделать до завтрашнего вечера. Заодно узнаю, что там идет сейчас. Если фантастика, то хорошо.
В ту ночь я впервые за долгое время засыпал безмятежно. Ровные мысли о хорошем текли на фоне картин прошедшего вечера. Фонари, блеск ветвей, светлый плащ, Люда…
Собирая утром сумку, я все время силился объяснить себе: да, теперь у меня есть девушка; да, она красива; да, она не хуже других и даже лучше; да, она выбрала именно меня; да, сегодня мы снова увидимся.
Но не верилось в это. Она — и я… Какой же подвох скрыт в этом? Я пристально смотрелся в зеркало, пытаясь разглядеть в отражении то, что могло бы понравиться Люде. Наверное, что-то во мне все-таки есть, чего я не могу увидеть ее глазами. Но ведь я не урод на самом деле. Нет, точно же не урод. Но и не красавец. Тогда почему она выбрала меня? Ведь на переменах к ней подходил и Макар, и пацаны, куда симпатичнее меня.
И просыпалась скрытая гордость. Я уверенно шел по улице, безбоязненно встречаясь взглядами со встречными девчонками. Показалось даже, что некоторые смотрели на меня с интересом.
Когда входил в училище, прямо в вестибюле увидел — ее. Стояла с подругами, те как всегда, о чем-то весело галдели. Я нарочно прошел совсем рядом, чтобы меня заметили. Она заметила. И тут я оказался в легком смятении. По сценарию, теперь надо было выдать какую-нибудь смачную, оригинальную фразу. Но ничего, кроме банального «привет», из меня не выдавилось. Да и голос прозвучал глухо, сипло.
Она мельком оглянулась:
— Привет.
И опять со своими подругами.
Обескураженный, я пошел на второй этаж. Не такой встречи ожидал я. Ничего конкретного, но только не такого. Будто бы я обычный знакомый, как будто мы не стояли вчера под звенящим в осенней прохладе деревом.
А, может, и правда я для нее ничего не значу? Мы знакомы всего несколько дней. Кто я для нее? Обычный ухажер, коих она знавала уже не меньше десятка. А чем я могу зацепить ее, выделиться из этой массы? Я и целоваться не умею. Да и просто обнять — как это сделать?
Ноющая боль вновь поселилась в висках и не отпускала все первое занятие; пока учитель писал на доске формулы, диктовал доказательства, я смотрел на холодные тучи в землистом небе и сырую крышу корпуса напротив. Потом пошел снег. Мелкий, редкий. Он медленно покрывал крышу, быстро таял, но ложились новые снежинки, и скоро вся крыша была накрыта тонкой белой пеленой.
Вот и снег.
И небо как-то заметно посветлело, уже казалось не таким ледяным и тяжелым.
Я вернулся к записям на доске. Вектор альфа, вектор бета… Почему они идут в эти стороны? Зачем тут коллинеарность?.. Ничего не понял, придется дома опять до головной боли разбираться самому.
Ничего, у меня еще есть шанс. Если она меня не оттолкнула сразу, то есть надежда. А в самом деле: что такое для нее один вечер? Она меня и знает всего несколько дней — так почему же я должен стать для нее чем-то особенным и значимым? Будь мы вместе полгода — тогда о чем-то можно было говорить всерьез. А пока: что я за фрукт такой на ее пути повстречался, что хочу от нее и зачем приходил эти два вечера. Надо сначала попасть в «круг доверенных», а потом уж раскатывать губу на что-то большее. Нужно действовать по плану, по плану завоевывать. Она того стоит, она вообще — не такая обычная, чтоб к ней можно было просто так подвалить и…