Я и правда ощутил привкус крови: сам себе прокусил язык. Было больно, но в то же время приятно. В штанах зашевелилось. Но еще не время, еще не время… Только яркие листья в тусклой воде, ее желтые волосы, такие же, как эти листья. Они поплывут и разметаются красиво. Красиво. Красиво…
Я подумал, что получился бы неплохой кадр, будь у меня фотоаппарат. Надо бы в следующий раз прихватить свою мыльницу. В проявку такое не отдашь, придется возиться самому. Но искусство требует своих жертв.
Вдруг они стали расходиться. Это было весьма удачно для меня. Пососались на прощанье и этот хрен в коже стал стремительно удаляться. Несколько раз оглянулся, поднимая руку, она стояла и тоже ему махала. Будто навсегда прощались.
А ведь навсегда.
Она прошла мимо меня и даже не удостоила своим взглядом. Конечно, несимпатичный лошок в истертой китайской куртке, с немытыми волосами. Не то, что тот самодовольный и уверенный в себе урод.
И потом удача улыбнулась мне во второй раз. Вместо того, чтобы пойти в город, она стала спускаться вниз, к воде. Я осторожно подходил сзади. Ничего вокруг не было, только ее рука, в красном рукаве куртки, только черные джинсы, обтягивающие мясистые бедра. Короткие желтые волосы. Она сидит у воды и перебирает опавшие листья. Только что она давала себя трогать везде, но не мне, а другому.
Дикая ненависть охватила все мое существо. Как же я ненавижу вас всех, шалав, знающих себе цену!
Я бросился на нее, она услышала шум и оглянулась. Но сделать ничего не успела, я опрокинул ее и вдавил в землю. Она шевелилась подо мной, я услышал «уйди, козел». Это ведь я, я был для нее козлом!
Бешенство так и вскипело в груди. Она же нисколько не раскаивается и даже перед смертью не раскаивается, она думает, что ее хотят, что ее просто хотят, потому что ее должны все хотеть, потому что по-другому не может быть, по-другому она не мыслит. Все, все должны ее хотеть. И поклоняться ей.
Только не я. Я вне ее власти. Я сам — власть над ней.
— Сука грязная! — и мой кулак врезался ей в нос. На костяшках почувствовался сладкий хруст ломаемых хрящей. Еще удар, кровь полилась из обеих ноздрей, слаба на нос баба оказалась.
Я схватил ее за горло и стал сжимать, сжимать ладони. Она дрожала, билась и хрипела подо мной. Я сидел сверху, придавив ее к земле, но она сучила ногами, пыталась вырваться. В какой-то момент ей это почти удалось, я испугался, что сейчас освободится и убежит. Я несколько раз ударил ее головой о землю. Гулкие удары, будто что-то пустое билось. Ее жизнь уходила из нее, но входила в меня через мои руки. Я прямо чувствовал прилив энергии в ладонях и продолжал сжимать их крепче, еще крепче, пока не почувствовал, как подо мной обмякло. Только теперь заметил, что сука исцарапала мне все руки. Сволочь, и ногти отрастила, намазала, чтоб ее заметили, чтоб трахали, стерву. Чтоб самцы ее замечали, а она их выбирала, мразь.
— Мразь!
Я достал вставший член и сунул ей в расслабленный рот.
— Вот тебе, теперь у меня соси.
Кажется, он была еще жива, по крайней мере, теплая. Несмотря на то, что я помогал себе руками, кончить в рот не удалось. Тогда я спустил с нее джинсы. Ляжки были жирные, целлюлитные, несмотря на стройные ноги. Между бедер — бледная щель, обросшая коричневыми волосами. Я сунул туда палец. Тепло. Потом лег сверху и запихнул член. Задница мягкая, как студень.
Раз-два — и сразу кончил внутрь. Теперь не залетит все равно.
Накатило расслабление, не хотелось двигаться. Я лежал на ней и отдыхал. Потом прислушался: сердце подо мной билось. Значит, и в самом деле все еще жива.
Убивать не хотелось. Я уже почти не чувствовал ненависти к ней. Но она могла опознать меня, так что надо было сделать все надежнее.
Я взял нож и прислонил лезвие к ее горлу. Вот, сейчас она умрет, но об этом даже не подозревает. Лучше бы подозревала — так приятнее. Даже теперь ей в падлу сделать мне приятно. Злоба снова начинала растекаться по жилам.
— Дрянь!
И лезвие с хрустом рассекло шею. Кровь толчками стала выплескиваться через порез, вздуваться багровыми пузырями. Теперь все, не выживет. Но для верности можно проверить.
Удар ножом в оголенный живот. Еще, еще, еще. Кровь полилась по неестественно белому телу, но теперь выходила не ритмично, а вытекала вяло и расслабленно. Интересно посмотреть, какие у нее кишки там внутри, срала ли она сегодня.