И тут за парковой оградой качнулась голова. Кто-то нарушал золотое осеннее спокойствие, и я испугался, что теперь со всех сторон нахлынут люди, заполонят дорожки, заглушат торжественную тишину своими бестолковыми, суетными разговорами. И я поспешил навстречу голове, чтобы увидеть своими глазами источник угрозы.
Это была женщина, лет пятидесяти. В темно-красной (почему-то эта деталь отпечаталась после пробуждения особенно четко) болоньей куртке. Без головного убора. В руке женщина несла пакет, из которого высовывались куриные лапы. Вероятно, из гастронома. Лап было четыре, они качались в такт шагам.
Почему-то именно эти лапы вдруг возбудили во мне лютую ненависть к женщине. Если до того я испытывал простое любопытство: кто же там все-таки посмел появиться… то теперь в груди мгновенно зародилась злоба, такая, что перехватило дыхание. Как знать, если бы не эти куриные ноги…
Я крепко сжал не весть откуда взявшийся большущий нож и догнал женщину со спины. Та спокойно шла, не подозревая ничего плохого…
Удар — лезвие с хрустом погрузилось в спину.
— Ай-яй-яй, — запричитала она, — бери все, что хочешь.
Но всего мне на надо было. Я нанес второй удар в грудь, еще, еще. Потом подумалось: только бы нож не застрял в грудине. И, только я это подумал, как лезвие и в самом деле крепко увязло в какой-то кости. Я дернул на себя, сильнее, еще сильнее — тщетно, нож не двигался. А женщина уже закатила глаза и стала оседать.
Теперь только бы никто не увидел…
Я поднял глаза — откуда-то вдруг появились люди. Много, много людей. Они все торопились, шли, стояли, сидели на скамейках, смотрели на меня, на истекавшую кровью женщину.
— Ах ты стерва, — сказал я ей, — это ты нарочно меня вынудила, чтоб я попался.
— Это он сделал, — вдруг произнес кто-то совершенно отчетливо.
Я рванулся, бросил нож, побежал, озираясь, по наводненным людьми и шумом улицам. Но казалось, что все на самом деле прекрасно знают: «это он сделал». И я сильнее перебирал ногами, но, чем больше прилагал усилий, тем вязче становился кисель вместо воздуха, тем труднее было передвигаться. Наконец, я едва ворочал ногами, но при этом стоял на одном месте. Захотелось крикнуть, чтобы… чтобы кто-нибудь пришел на помощь. Но — я это четко осознавал — никто не придет, все только будут рады избавиться от меня.
А асфальт превратился в совершеннейшую смолу, ноги увязли по самые колени. Воздух наполнился горячим, откуда-то налетели птицы, принялись сбрасывать перья. Скоро все, все вокруг переполнилось перьями, они лезли в глаза, забивались в ноздри, в рот…
Я отчаянно закричал, но, как и бывает в кошмарах, из груди выдавился лишь невнятный стон. Я заметался, пытаясь вырваться из душного плена…
Голова уткнулась в подушку, несколько перьев действительно забилось в нос.
Утро было совершенно обычным. Я словно бы сбросил с себя все, что случилось вчера, и оставил там, на берегу. Даже с любопытством прислушался к собственной совести. Она молчала. А настаивать я не собирался. На душе было уютно и спокойно. Что же, в конце концов, каждому свое: кому-то сегодня заниматься своими обыденными делами, а кому-то лежать на дне реки под листьями.
Но, вспомнив, про вчерашнее намерение фотографировать их, я по дороге домой зашел в фотомагазин. Ничего покупать не собирался, тем более, что в комнате лежала «мыльница», в которую требовалось только заправить пленку.
На витрине увидел красивую пузатую камеру с выпирающим объективом. «Цифровая фотокамера» — значилось на заоблачном для меня ценнике. Но аппарат имел настолько притягательный вид, что я поинтересовался:
— Цифровая — это как?
Продавец — по виду, ультрасовременный парень моих лет — посмотрел на меня то ли с жалостью, то ли как на неотесанную деревенщину, отчего моментально возбудил к себе приступ ненависти.
— Это значит можно сразу на компьютере смотреть фотографию.
— А что, пленка тогда сразу проявляется, что ли? — искренне удивился я.
— Тут нет пленки, это же — цифровая.
Должно быть, я выглядел совершеннейшим идиотом, потому этот хлыщ снизошел до объяснений:
— Да нет тут пленки. Данные пишутся сразу на матрицу, фото можно сразу видеть на вот этом дисплее, на экранчике. А потом перегнать в компьютер. Тут карточка на шестнадцать мегабайт.
Я уже понял: мне нужно именно это. Но цена…
Зато какие просторы открывались! Можно было не просто снимать и не рисковать потерянным кадром, не «палиться» с подозрительными пленками, а вместо этого сразу видеть готовый снимок, даже на бумаге печатать его не потребуется. Компьютера у меня, впрочем, пока не было. Как не было и денег и на аппарат.