Целостность одежды на трупе не нарушена. Согласно предварительному осмотру, каких-либо сексуальных действий с женщиной непосредственно перед наступлением смерти не производилось. После наступления смерти каких-либо действий сексуального характера также не производилось.
В ходе осмотра проводилась фотосъёмка и видеозапись.
Я просто возвращался домой. Ничего не предвещало катастрофы. Впрочем, нет, анализируя потом предшествующие события, пришел к выводу, что все-таки предвещало; просто мы не умеем читать знаки или вовсе не желаем.
Сначала, когда я утром ехал в троллейбусе, с истошным воем нас обогнал конвой милиции: по машине спереди и сзади, а в центре — огромный решетчатый автозак. Я еще тогда вдруг ясно представил, как еду внутри этого серого, угрюмого ящика, качаюсь всем телом на голой скамье, смотрю на город через железные решетки… И каким же счастьем стало видеть все эти дома, прохожих… — сквозь обычные троллейбусные стекла. И я сказал себе, что ни за что и никогда не поеду так, как сейчас кто-то — с воющим конвоем, отгороженным ото всего мира решетчатыми окнами и дверями. Уж лучше тогда сразу покончить с собой.
А второй раз случился буквально через десять минут, когда уже на улице двое в спортивных костюмах как-то вежливо, но напористо попросили провести их до Западного переулка. Я попытался было отвертеться: некогда, тороплюсь… Но они и слышать ничего не хотели, упрямо требовали. Собственно, ничего грубого с их стороны не было, даже не проматерились ни разу. Но на их фоне я отчетливо осознал себя слабаком и «вшивым интеллигентишкой». Решив, что быстрее действительно отвести их туда, чем стоять и пререкаться, мы выдвинулись. Через десять минут оба пожали мне руку и удалились: я довел их. И все. Но до меня только тогда дошло, что могли бы и ограбить. А еще — что доведись сидеть с такими (а на самом деле — гораздо хуже) — я был бы смят и сломлен сразу. И в который раз утвердился в мысли, что лучше покончить с собой, чем доводить дело до тюрьмы.
А ведь она маячила вполне не иллюзорно — тюрьма. «Подвигов» на моем счету предостаточно, чтобы на уши встала, если не вся милиция Украины, то уж по районам — точно. Где-то уже наверняка лежит серенькая неприметная папочка с «разработкой»… меня. Фототаблицы, схемы, протоколы… И какой-нибудь угрюмый опер — самый настоящий, не киношный — регулярно работает по моему делу.
Нет, на самом деле — только не у меня так. Это настоящих преступников «разрабатывают», по городу вешают объявления, фотороботы, про них рассказывают в криминальных сводках… А про свои дела я даже краем уха ни разу не слышал.
Потом утро забылось, за событиями дня затерлись и гопники, и сирена конвоя. На самом деле, именно тогда следовало бы бежать домой, собрать вещи и больше никогда не возвращаться. Как ни крути — Бог или дьявол — но кто-то давал мне знак в то утро. Но я не внял предупреждениям. Или подсознательно ждал третьего? Но третьего не последовало. Только когда входил в подъезд своего дома, на спину сзади навалилось что-то тяжелое, прижало к грязному крыльцу.
— Не рыпайся сука, это арест.
И сразу стало отрезвляюще ясно: это так. Меня — поймали. Это все-таки случилось.
Желудок провалился куда-то в колени, жуткий страх лишил воли, заставил обмякнуть все тело. Я даже не подумал о сопротивлении. Я вообще ничего не подумал в первую минуту. Меня подбросило и поставило на ноги.
Потом пришла первая мысль: «Как же так? Где я мог промахнуться?» И еще: «Неужели так просто оно все и бывает?»
А потом я понял, что пока еще свободен, мне даже не завели руки за спину. И я рванулся всем телом — вперед. Сшиб головой кого-то, изо всех сил оттолкнул, поскользнулся, но удержался и побежал куда-то. Куда — не знаю, только бы подальше и прочь. Думаю, они запинали бы меня до смерти, поскользнись я в самом начале. За спиной слышался топот и матерные крики с призывами остановиться. Я инстинктивно оглянулся и увидел бегущего за мной со страшной — как мне тогда показалось — силой плотного человека в светлой куртке, а за ним на некотором отдалении — еще двое, в каких-то темных одеждах. Потом где-то среди деревьев сбоку завыла сирена. И это все было послано — за мной.