Я так и остолбенел. Нет, таких совпадений не бывает. Значит, он шел все время за мной и… видел все с Танкистом.
— Ты откуда? — изумился я.
— Оттуда, — уклончиво ответил Петр, — сначала думал с тобой пойти. В конце концов, хрен с тобой, со всяким может быть: новичок, необстрелянный, снорка всякий шуганется. А потом смотрю, ты с тем молодым пошел. Ну, думаю, все в порядке. Пошел своей дорогой, а потом все-таки решил тебя найти. Вот и нашел. А тот молодой-то где?
— А хрен его знает, свернул. Дорогу на Кордон показал и свалил по своим делам. А я вот заблудился все равно.
— Ну понятно: без навигатора и вообще…
— А ты, видать, эти места хорошо знаешь, раз меня нашел. Далеко я отклонился?
— Ага, здесь я все давно исходил.
— И далеко я отклонился?
— Ну да, почитай в самые болота, километров в десять крюк сделал.
— Ничего себе…
— Еще скажи спасибо, что кабанов не встретил, они тут часто шныряют. И мне тоже — спасибо скажи.
— Спасибо, — молвил я, а про себя подумал: «Тебе-то за что, хрен моржовый? Мог бы и сразу объявиться. А то сто процентов в траве прятался и хохотал от души, когда смотрел, как я плутаю».
— Ого, где это тебя так? — Петр подошел и оглядел меня: кровь с одежды до конца отчистить не удалось.
— Да так… — уклончиво ответил я, — поцарапался тут… А потом еще вертушка…
— Ага, эту я видел, — но сразу осекся.
— Что за вертушка-то?
— Погонники мацают. Ничего особенного. Если в живых оставили, значит, не дюже злые были, а то б только рожки да ножки, как говорится…
— Они стреляли ведь.
— А, — Петр махнул рукой, — какой там. Значит, не так стреляли. Когда они стреляют, то пыль столбом и дым коромыслом. А эти либо ленивые, либо пьяные.
— Много тут пьют, как я посмотрю…
— Хм… — Петр неопределенно ухмыльнулся, но больше ничего не ответил.
— А кстати, — он спохватился и полез в мешок, достал пачку денег и отсчитал мне тысячу рублей двумя пятихатками, — держи, твоя доля. За вычетом некоторых издержек, сам понимаешь.
Я молча принял «долю».
— Ничего, ничего, — Петр ободряюще похлопал меня по плечу, — вдвоем ходили, значит, на двоих и делим.
«На двоих, но не поровну», — чуть было не вырвалось у меня, но вовремя сообразил, что, в общем-то, имею к этим деньгам не самое прямое отношение.
— Как твоя нога?
— Да болит, как же еще.
— Это плохо, надо поспешить, а то в темень тут оставаться совсем не оригинально будет…
«Вот это новости, — подумал я, — сам же время тянул, а теперь сообщает, что «надо поспешить»!»
— Может и надо, — пробурчал я, — только с моей ногой придется заночевать, далеко не ускачешь.
— Ну вот что… — Петр призадумался, — можно, конечно, и побыстрее, но это через Дикую территорию. Помнишь, рассказывал?
— Ну да…
— Так вот, если по-тихому, не светиться, то пройти реально. А уж если на бандюков нарвемся, то…
— То что?..
— То все.
— Ясно, удрать не получится, значит.
— Не с твоей ногой. Там еще и наемники могут нарисоваться, они нашего брата просто так не трогают, но мало ли, какая моча им в голову вдарит.
— Тогда, может, лучше и тут перекантоваться?
— Не вариант. Это если уж на Дикой территории, в вагончике каком-нибудь, все-таки там охрана зверье отстреливает на подходах, мы-то прошмыгнем. А в чистом поле все мутанты наши будут.
Наверное, Петр был прав на все сто. В конце концов, эти места он протоптал дольше меня, так что ему виднее, что и почем здесь. Только одного я понять не мог: если он знал, что у меня плохо с ногой (не мог не заметить, что хромаю), то мог бы и поспешить, не тянуть до последнего. Или… или у него в рукаве какой-нибудь план. Вполне возможно, что он видел меня и Танкиста там, в овраге. Тогда плохи мои дела. С таким мужиком, как Петр, мне не справиться. С другой стороны, если б хотел, давно прибил, и хитрить тут ни к чему. Или просто поиздеваться хочет?
Я украдкой посмотрел на Петра внимательнее. Но лицо его не выражало ничего. В конце концов, когда у человека есть некий план, это не обязательно должно проявляться внешне. Но что-то здесь не клеится, что-то точно не так… Но что?
— И далеко до твоей Дикой территории?
— Не особенно. Скоро будем, час хода с твоей ногой — и дома. Ха, дома!.. — он весело мотнул головой, будто удивляясь тому, что сам только что сказал.
«Странная оговорка, — мелькнуло у меня, — или это уже паранойя. Никому нельзя верить. Зачем он вернулся? Ведь был зол, как собака, а теперь вот взял и вернулся и даже деньги отдал. Уж их-то я точно не заслужил. Или все-таки заслужил? Вдвоем ходили, вдвоем у долговцев лежали, вдвоем зомби били… Но он ведь и не половину мне отдал. Так что, наверное, все по-честному. Или же все-таки что-то кроется за этой оговоркой? Какой на хрен «дома», когда очень даже может быть ночевка на этой самой Дикой территории? Черт его знает, не разберешь. Нет, а зачем же он все-таки вернулся? Не мог, не мог он не видеть, что стало с Танкистом. Не мог он сначала, как говорит, потерять меня из вида, а потом вдруг найти. Но он же сталкер, так что эти места ему знакомы. Может, и мог. Но тогда мог пойти по следу и наткнуться на труп Танкиста. А чтобы поверить в несчастный случай с ним, надо быть законченным кретином».