— Положим, про «на кусочки» — это фантазирует народ, привирает. А что глаза вырезает и языки рвет…
— Представил вот себе, что из меня будет кто-то язык рвать… бр…
— Давай, пацаны, теперь никуда по одному не соваться. Пусть хабар напополам, да зато будет, между кем делить. А то вот так и правда сгинешь за просто так, никто и креста не сколотит.
— Вообще-то, верно базаришь. Надо вместе держаться.
— А тогда Филину про свои нычки придется забыть до поры, при людях туда не наведается, а если один пойдет — его ка-а-а-к хвать!..
— Да ну тебя к черту, нет у меня никаких нычек. Один дурак сказал, другой повторил.
— Видели, видели, как ты к дуплу на Янтаре примеривался.
— Вот сходи туда и посмотри, это у тебя сзади дупло, такое раздупленное, что не только нычка, а и все дерево влезет.
— Гы…
— Вот сиди и гыкай.
— Смех смехом, мужики, а пока все не прояснится, не уляжется — одним по Зоне шататься, конечно, не того…
Прошел год с того времени, как я едва не умер от воспаления легких на Кордоне. Кое-как удалось справиться с накатившей болезнью, потом еще с месяц приходил в себя. Думаю, теперь на моих легких двумя-тремя рубцами стало больше.
Иногда я размышляю над этими рубцами. Мне так сказал один знакомый здешний хирург: бронхит или воспаление оставляют следы на легких. Вот бы на них взглянуть, на эти следы. Как они выглядят, что из себя вообще представляют… Простые это пятна или настоящие рубцы, которые можно потрогать руками, провести по ним пальцами, потеребить отвердевшие края… Или это всего-навсего прожилки, которые и увидеть-то непросто. Во всяком случае, я бы потрогал их.
Однажды мне даже приснилось, что я сделал себе операцию. Разрезал перед зеркалом грудь, раздвинул кожу, мясо. Там были ребра. А еще под ребрами часто-часто двигался бордовый сгусток — сердце. Серые губчатые мешки с розовыми прожилками — это и были мои легкие. Я аккуратно продел ножом ребра и вытащил их из грудины. Почти все вытащил. Теперь ничего не мешало мне любоваться моими легкими. Три шрама с отвердевшими краями двигались в такт дыханию.
Я потрогал их пальцем. Было совсем не больно, только щекотно где-то внутри, так щекотно, что сильно захотелось кашлять. Я закашлял, легкие задрожали, как холодец, что-то захрипело в них.
Надо было закрывать грудь обратно, а то пыли напустится внутрь, потом чесаться будет. Да и вообще — грязно. Потом снова вскрывай клетку, очищай, соскабливай ножом эту грязь с внутренней стороны шкуры — мороки не оберешься.
Я аккуратно вставил сложенные на газету ребра, они ровнехонько вошли в пазы, а потом запахнул кожу, разгладил.
Тьфу, сон! Если долго о чем-то думать, то оно непременно приснится. Только теперь ведь знаю заранее, что буду вскрывать груди. Чтобы посмотреть на шрамы и рубцы у других. Черт, и зачем мне эти хлопоты. Тело вспарывать очень трудно. Жир желтый вылезает, кровь течет, шкура неохотно так отслаивается, раздвигается потихоньку. Пока доберешься до нужного органа, посмотришь, как он выглядит, прикинешь, как работает… Не всегда понятно бывает с первого раза, что именно за хрень у тебя в руке, тогда приходится потрошить новое тело. Это же в учебниках написано и разрисовано так, что и дедсадовец поймет, а сунь-ка этого дедсадовца перед настоящим, еще теплым человеческим телом — так наверняка печень с почками перепутает. Или вообще сблюет.
Не прошло, впрочем, и месяца, как удалось рассмотреть легкие во всех подробностях. Молодые, сильные, непрокуренные. Я долго возился с их извлечением, мешали ребра, которые, естественно, как во сне, не вытащить и не вставить. Пришлось ломать, прямо руками. Потом еще сердце накровило, натекло во все складки, полости. Перевернул тело на живот, чтобы стекло.
Но легкие все-таки вытащить удалось. На трубках к горлу они крепятся. Как же все в человеке плотно и компактно прижато, пустот очень мало. Так и в горле: перерезал вроде бы артерию, а там же и горловая трубка эта находится. Трахея, что ли… или как там ее. Но интересно было вытащить и подышать через нее. Еще час назад по ней поступал воздух совсем в другой организм, все было так надежно и крепко запрятано, чтобы ничего не провисло, не вывалилось. А вот теперь я через нее дышу. Интересно, необычные ощущения…
Но вот и сами легкие. Два серых мешка, облитых кровью. Так ничего, пухлые, а как прикоснешься — сначала вмятинка небольшая образуется, а потом и вовсе — быстро так — сдуваются. Конечно: воздуха-то в них больше нет. И шрамов или рубцов не было. То ли владелец их не переболел ни бронхитом, ни воспалением, то ли их и правда не видно. Или совсем нет.