Пугают, а, может, правда: Зона разрастается после каждого Выброса. Значит, рано или поздно для всего человечества наступит этот водораздел. И чего будут тогда стоить все интриги политиков, все старания простого работяги и все жеманства томных красавиц, когда у дверей каждого дома вырастет Воронка или Карусель притаится?
Хотя, у людей есть еще время. Даже если раз в два-три месяца, когда обычно происходит Выброс, Зона пожирает метров сто, то для того, чтобы вырасти на километр, потребуется года три. На сто километров — триста лет. Сто километров для всего Земного шара — тьфу. Человеки просто отодвинут свои жилища и продолжат жизнь. Как сделали это в восемьдесят шестом. Но — это если только при таком развитии. А вдруг Зона будет набирать силу и пожирать за раз, скажем, не сто метров, а по целому километру? А ну как по десять, а потом и по сто? Но никому до того нет дела, никому.
Впрочем, более чем уверен, что деньги необходимые выделяются и оседают, где надо… Те, кто отвечает за это оседание, никоим образом не надеется дожить до последствий своих действий, точнее, бездействий. А дети и внуки его к тому времени успеют свалить за океан, где никакая Зона их не достанет еще пару веков.
Зато, как и прежде, каждый кандидат, каждый депутат или прочий …дат — все они продолжат клятвенно заверять, что решат проблему Зоны уже в следующей пятилетке, что приложат все необходимые и решат все наболевшие.
А запихнуть бы их сюда из своих теплых жилищ и тонированных лимузинов. Кто хоть раз побродит — пусть ясным днем и пусть даже в полной амуниции — уяснит себе одну несложную вещь: с Зоной невозможно бороться. А что делать — кто знает? Вероятно, где-то находится самый ее центр, который необходимо ликвидировать, откуда и произрастает она. Но это было бы слишком просто. Тем не менее, никто, совершенно никто не делал попыток проникнуть в центр и отыскать первопричину. Правительственные войска — они лишь занимаются каким-то непонятным, почти бесполезным, патрулированием. Берут взятки со сталкеров, пропускают за периметр едва ли не за литр водки. Но продолжают жрать государственные деньги, как та, что потом сожрет и их. Зона не только внутри конкретного места, она внутри всего. Буквально внутри всего и всех. И пожирает, пожирает, пожирает…
Так и у меня — есть своя Зона. Только когда же…
Глухой ровный удар раздался внутри стены в соседней комнаты. Именно внутри самой стены, а не снаружи. Через пару секунд прозвучал второй, точно такой же. И третий — тоже через две секунды. Затем все стихло.
Я вскочил, озираясь. Была совершенно непонятна причина этих стуков, оттого вдвойне страшнее. Но отчего-то совершенно ясно: то двухголовое чудовище тут не при чем. Палец плотно прижался к спуску, но лишь немалым усилием воли я заставил себя опустить автомат. Пуля здесь не поможет.
Звук исходил из соседней комнаты. Я осторожно выглянул туда. Кромешная тьма и больше ничего. Ветер воет, бьется о стены. Должно быть, что-то прибило к стене ветром. Да, так оно и было. Ветка или камень. Постучало — и дальше себе полетело. И волноваться не о чем. Все остальное — нервное.
Я немного успокоился и вернулся к костру. Ничего, это все ничего, это пройдет. Ветер еще и не такое может сотворить.
И снова оттуда стукнуло — раз, другой, третий. Било через равные промежутки времени — две секунды. Сильно, мерно.
Покрываясь холодным потом, я понял: на этот раз — точно не ветер. Сорвал автомат с предохранителя, запрыгнул в ту комнату и дал в стену длинную очередь. Завоняло порохом, всполохи выстрелов освещали голые стены и откалывающиеся куски дерева.
— Сволочь! Да что тебе надо от меня?!
Будто и вправду ожидал какого-то ответа. Стоял и не опускал дуло, ожидая, что вот-вот стукнет снова. Я был уверен, что стукнет. И тогда я выстрелю, надо выстрелить именно когда ударит.
Оно ударило. Ровно, три раза, с разрывом в две секунды. После первого удара я вздрогнул, видимо, где-то в подсознании все-таки надеялся, что выстрелы успокоят стучавшего; но, как только вдарило повторно, палец сам сдавил крючок. Но третий удар случился в свой срок, не обращая на мои выстрелы ровно никакого внимания. Так же равнодушно, как и в первый, и во второй разы.
В памяти всплыли все услышанные истории про барабашку и местных полтергейстов. Те, правда, если верить рассказам, метали в людей предметы. Этот же — пока лишь стучал. Но ни о каком сне речи быть не могло.