— Вороны, — сказал ученый.
— Что вороны? — не понял Тополь.
— Французы в двенадцатом ворон и крыс ели. Но крысы тоже фонят, а вот вороны чистые, мы даже специальные исследования проводили, но до сих пор не понятно, как именно мутировавшим особям удается выводить радиацию из организма. Кстати, они и аномалии лучше всяких детекторов чуют. А вот Выбросы не научились пока, да. Полным-полно их валяется после по всей Зоне.
— Жрать захочешь — и французом станешь, — хмыкнул Тополь, — вы все изучаете, а мы этих ворон уже жрали, было дело.
— Я в ворону не попаду, даже из пулемета.
— Приманивать не на что, капитанову пайку доели. А хотя, попытка не пытка, — Тополь поднялся и весело отряхнулся. Только вот из моего «Винтореза» шмальнуть — одни перья и останутся.
Оба вышли из сарая и направились к деревьям на краю деревни, откуда доносились редкие вороньи крики. К деревьям подползали медленно, чтобы не вспугнуть добычу.
— Стоп, — прошептал Тополь, — дальше нельзя.
До дерева оставалась добрая сотня метров, так что попасть в птицу — пусть и такую крупную, как ворона, — мог только действительно умелый стрелок; но, похоже, им на этот раз повезло. Первая же пуля оторвала птице ногу, раненая, она шлепнулась в траву и отчаянно забилась. Стрелять во второй раз было бессмысленно — остальные с криком вспыхнули с деревьев и с гвалтом принялись кружить над деревней.
— Вот это я понимаю — выстрел! — восхитился Митин.
Тополь пожал плечом и свернул раненой птице голову.
— А на вкус, как сапог, — заметил через полчаса ученый, когда от костлявой вороньей тушки остались лишь перья, — и жарить нечего тут.
— Была б вода — супчику наварили, — мечтательно причмокнул Тополь. — Капитану бульончик не повредил бы, да.
— Чем больше о еде — тем больше жрать захочется. Надо бы пораскинуть мозгами, что за пузырь там такой висит. Если Зеркало, то, возможно, вытащили счастливый билет в обратную сторону.
— Неплохо б тебе самому сходить, взглянуть.
Сходили и взглянули. Митин тоже подивился невиданной аномалии, но предположения Тополя не смог ни подтвердить, ни опровергнуть.
Когда вернулись, капитан по-прежнему находился в бессознательном состоянии, только вскрикивал временами и тяжело дышал.
— Холодный, как ледышка, — заметил Тополь, потрогав лоб военного, — я думал, у него наоборот жар поднялся.
Митин покосился на капитана и вскрикнул. С тем явно происходило что-то неладное. Широко распахнутые глаза налились кровью, вены на лбу набухли, как толстенные канаты, изо рта вырывались короткие каркающие всхрипы. Внезапно посеревшая кожа пошла багряными пятнами, руки капитана судорожно вырывали траву с комьями земли.
— Агония, — хмуро сказал Тополь.
Митину не приходилось видеть предсмертных агоний, только сейчас что-то ему подсказывало, что это все-таки другое… Но подойти вплотную оба не решались. Жуткий вид капитана отталкивал и, в то же время, притягивал своим странным безобразием. Так продолжалось минуту, потом капитан замер в своей вывернутой позе и затих.
— Вот и все, — сказал Тополь и подошел к телу, должно быть, чтобы закрыть глаза. И тут же отпрянул.
Коричнево-серый, весь в лиловых пятнах, капитан резко поднялся и сел на землю, смотря в никуда кровавыми глазами. Тонкие алые струйки посочились по его щекам. Нет, теперь это был уже не капитан. Кто угодно — только не он. Митин подался назад и уперся в стену, Тополь схватил с земли «Винторез» и снял с предохранителя. Но капитан продолжал сидеть в своей неестественно выпрямленной позе, молчал и только бессмысленно ворочал глазами.
Тополь направил дуло прямо между этих страшных глаз.
— Стой! — крикнул Митин, — он же жив еще!
— Что-то мне подсказывает, что не живой он… — процедил сквозь зубы сталкер, но не выстрелил, а продолжал выжидать, прильнув к прицелу.
Уродливое существо, недавно бывшее капитаном, неторопливо поднялось и закачалось, удерживая равновесие, будто впервые училось ходить. Тополь был готов спустить курок в любой момент — стоило существу сделать хотя бы одно подозрительное движение. Но бывший капитан по-прежнему стоял и раскачивался, не издавая ни звука.
У ученого не выдержали нервы.
— Капитан! — вскрикнул он, и в напряженном воздухе его голос прозвучал как-то особенно громко.
Существо обратило глазищи в сторону Митина, но никаких проблесков сознания не отразилось в них. Утробно хрипя, бывший капитан неровной походкой двинулся на крик, ученый в оцепенении смотрел в приближающиеся кровавые глаза…