В холодной комнате (центральное отопление работало лишь изредка, как и всегда, осенью) тянуло табачным дымом, это отец снова накурил на кухне. Было очень неуютно, как-то прогоркло. Хорошо еще, что никто не узнает моего вчерашнего позора. Я потрогал глаз. Немного побаливает, но даже не припух, значит, синяка нет.
Хлопнула входная дверь. Я прислушался к тишине. Все ушли. Вышел из комнаты, на кухне пусто и дымно. Чайник холодный, в холодильнике только четыре яйца и банка варенья. Есть, впрочем, не хотелось. Я вернулся к себе и порадовался, что не придется выпрашивать «аляску».
Первым уроком информатика. Славка с Петькой обсуждают «видик» с Ван Даммом, что обсуждают остальные — не слышно из-за общего гула в классе. Я смотрю исподтишка на Свету. Ее челка свисает на вздернутый носик и очень ей идет. Может быть, снова не меня посмотрит?
Звонок. Быстро входит Сан Саныч и здоровается. Я по привычке встаю из-за парты, но моему примеру следуют немногие, остальные продолжают болтать и не обращают никакого внимания на учителя. Впрочем, я сижу за первой партой, а потому все прекрасно слышу, что говорит Сан Саныч. Мне нравится информатика. Необыкновенно здорово — сначала печатать что-то на клавиатуре, все эти буквы, цифры, а потом набить заветное RUN — и увидеть, как по экранчику пробегают круги, выстраиваются елочки. Я даже придумал свою программу для проверки дат по истории, только пока не решился подойти к Сан Санычу, чтоб показать. Но было бы здорово, если б по моей программе историчка стала проверять даты на уроке. Пока же опробовать программу не получается. Если Сан Саныч что и загружает нам, то только со своего компьютера; однажды я попробовал ввести одну свою программу украдкой. Это был алгоритм воспроизведения звука взрыва, списанный из вкладки учебника. Как только набрал RUN, радостно замер в ожидании хоть какого-нибудь звука. Вместо этого на экране побежали строчки программы, загруженной учителем, вперемешку с моими. Словом, я тогда перепугался немного, думая, что что-то сломал в учительской программе. Как ни странно, ничего не сломал, никто даже не заметил моего «взрыва». С того случая я оставил идею о подпольном тестировании своих программистских шедевров.
Жизнь в программе текла стройно и понятно. Если что-то не работало, можно всегда найти ошибку и исправить. Ничего не было такого, чего невозможно вернуть назад. За заранее продуманной командой следовало строго определенное действие. Жизнь с той стороны монитора была уютной, интересной. Погасший экран компьютера — это пустота, которая требует, чтобы в нее вдохнули жизнь. Одно нажатие кнопки — и вот уж экран засветился изнутри, весело побежали строчки загрузки. Пусть и черно-белые экраны, а не такие яркие и красочные, как на фотографиях в учебнике, но все равно — жутко интересно.
Вот бы себе в комнату такой компьютер. Я бы сутками напролет придумывал и пробовал всякие программы, не обращая внимания ни на что вокруг. Я даже представлял, куда у себя поставлю монитор, а куда клавиатуру, где будет мое рабочее место.
Только все это мечты. Никогда не будет у меня своего компьютера, и программы никогда я придумывать не буду. Просить родителей купить даже самый дешевый компьютер — и пытаться не стоит. Как-то однажды заикнулся про покупку «видака». Вот скандалу-то было. Причем, как ни странно, самым решительным аргументом была не нехватка денег, а: «И так телевизор старый, а ты еще всякую ерунду к нему подключать будешь». Оставалось опять же — мечтать. А еще иногда ходить к грохочущим ритмами «Ace of Base» видеоларькам и вчитываться в торцы кассет, шеренгами выставленными за стеклом. «Двойной удар», «Терминатор», «Рэмбо», «Снайпер»… Одни только названия звучали загадочно и манили в свой новый, интересный и недоступный мир — мир видео.
Изредка владельцы ларьков включали телевизоры в верхнем углу витрины и демонстрировали прохожим кадры из какого-нибудь боевика. Так я хоть немного прикасался к самим фильмам — будто к настоящему таинству. Странный гнусавый перевод и размытое качество только усугубляло атмосферу таинственности. Это не были фильмы по телевизору, старательно переведенные многоголосыми актерами. С кассет невозмутимый монотонный голос передавал всегда одинаково; и крики о помощи, и бешеную перебранку персонажей.
Но все же компьютеры были важнее. Фильмы снимались заранее, а в программах можно было выдумать что-нибудь свое. У меня уже имелось много задумок, некоторые я даже переносил в тетрадь. Но как воплотить хотя бы часть того, что задумано в голове и записано на бумаге, в по-настоящему рабочую программу? К Сан Санычу подойти то ли стеснялся, то ли боялся; почему-то казалось, что он обязательно высмеет все мои труды и отправит за дверь с каким-нибудь занудным напутствием вслед.