— Двинули, — Бородавка вылез из крапивы и яростно зачесался.
— Не чеши, еще хуже будет, — посоветовал Митин.
— Да уж, ученые вы моченые. Сколько препаратов выдумали, а от обычной крапивы ничего сочинить не можете.
Митин никак не отреагировал на такое замечание. Вдыхал по-особенному свежий после Выброса воздух и старался не пропустить того момента, когда оживет детектор. Любая примятость или случайное облачко пыли могли оказаться аномалией. Карты устарели, а графики работы поджимают. И вездеход поломался. Одно к одному все. Но должно же быть какое-нибудь счастливое стечение? Поразмыслив, Митин пришел к выводу, что такого стечения на данный момент не существует. Потом покосился на Бородавку. Толик сосредоточенно смотрел впереди себя и монотонно раздвигал траву ногами. Митин подумал, что, возможно, как раз та буранная ночь, когда Толик постучался в дверь лаборатории, и является этим самым стечением, и поможет выжить сегодня.
Они шли, а небо быстро заволакивало оранжево-серыми тучами.
— Дождь, наверное, кислотный будет, — сказал Толик.
— Ничего, переживем.
— Да конечно, «переживем». Тебе-то что, ты вон крышку своего скафандра захлопнул — и хоть трава не расти, а мне каково под кислотой топать?
— Он только одно название кислотный. Там оксидов солей много и вообще, они слабые, ничего нам не будет. Шапку надел — и все дела, а то бывали случаи, когда волосяной покров после такого дождя сходил. Но это вряд ли.
— Это Зона, — заметил недовольно Бородавка, — тут и кислотный дождь растворит, пока до места доберемся. Вот так и…
— А ты кем был до Зоны? — спросил Митин, чтобы перебить русло разговора в другую сторону.
— А что?
— Да как-то странно. Сколько уж видимся каждый день, а ни разу не поинтересовался…
— Да какая разница! Теперь то позади осталось, пусть там и…
— Зря я спросил…
— Да нет, — Толик пожал плечами, — я уж ту беду давно выпил и передумал. Потом решил, что смогу и тут разжиться. За Зоной много баек ходит о том, что тут творится.
— А что ж к военным не подался, например?
— А на кой хрен я им? Там регулярные силы, а я там что, сортиры драить буду? На довольствие меня никто не поставит.
— По крайней мере, не придется по Зоне бесприютствовать, все крыша над головой да и еда.
— А у вас что, не крыша разве? Еще какая крыша. Да и военных тут не слишком жалуют, как я посмотрю. Только, кажется, с вами вот, с учеными, и живут в мире.
— А они сами виноваты, нечего палить во все стороны, а то чуть что — сразу за автомат.
— А я и не военный, так что этот булыжник не в мой огород, а военные стреляют потому, что под присягой и приказом ходят. Нет приказа — не стреляют. Вот в ученых не стреляют же.
— А мы никому зла и не делаем. Наоборот, стараемся, чтоб всем…
— Слышал, слышал, всем хорошо было и вообще счастья всем, много и задаром. Не, не бывает такого. Раз так рассуждать, то бандюкам вы счастья не хотите, если они и в вашу братию шмальнут, не побрезгуют.
— Это точно, вот те трое наверняка не погнушались бы ни моим комбинезоном, ни твоим мешком. Да хоть вон бы и бутылку твою взяли и жизнь твою и мою за эту бутылку положили.
— А это оттого, что и вы им добра не желаете, и никто не желает.
— Это смотря как рассудить. Например, для чего мы Зону изучаем? Чтобы в конечном итоге ее ликвидировать. Так?
— Допустим.
— А если Зоны не будет, то сюда вновь вернется прежняя жизнь, значит, бандитам нужно будет уходить. Следовательно, мы лишаем их среды обитания и жизненного пространства. Выходит, мы для них зло.
— Эге, да не будет тут нормальной жизни. Даже если Зона исчезнет. А что, разве до Зоны тут было нормально? С восемьдесят шестого не нормально и нормально будет лет через десять тысяч. Или сколько там вся эта гадость распадается.
— Но мы не о том, а про бандитов. Их тут до Зоны не было.
— Это так, не будет Зоны — не будет и бандитов. В другие места пойдут.
— А наемники, скажем. Они тоже исчезнут тогда. Но они ж нам, то есть, ученым, зла не делают.
— Выходит, не срастается картинка-то.
— Выходит, не срастается. А в жизни вообще мало что срастается. Добром на добро только в сказках платят. А в жизни повез бы Серый Волк Ивана-царевича за то, что тот ему жизнь спас?