К счастью, у меня была моя книга. И снова я рассматривал фотографии, картинки с фотоаппаратами, перечитывал о процессе проявки пленки и печати на бумаге…
И наконец, случился тот день, когда мы с отцом двинулись в магазин. Ноги сами несли в отдел фототоваров, где на полках ютились красные пачки фотобумаги, а в витринах были разложены аккуратные пакетики с проявителями и фиксажами. Словом, настоящий праздник! А потом разводили на кухне фиксаж, я протирал красный фонарь. Стоял особенный запах — химикалий и новеньких покупок.
— Один, два… — начал считать отец, когда досчитал до десяти, быстро захлопнул красную шторку на увеличителе.
Я заворожено смотрел, как медленно проступают в красном свете — но уже не странные пленочные силуэты, а самые настоящие лица, деревья…
— Пап, ты гений… — прошептал я, и правда чувствуя гордость и за себя, и за своего отца.
Куда, ох куда все ушло? Почему хорошие вещи не могут продолжаться так долго, пока не надоест, зато от плохих будет еще тошнить и тошнить? Когда заканчиваются каникулы — всегда грустно. В последний каникулярный вечер я долго хожу по комнате, не решаясь лечь в постель. Это будто граница, разделяющая время «до» и «после». Положишь голову на подушку — и ты уже в школьном времени, хотя ровно за секунду до того ты был еще внутри таких счастливых и свободных каникул. Хотя ведь дело не в подушке. Можно не спать всю ночь, но каникулы все равно закончатся в семь утра и нужно будет одеваться, и идти в школу.
Но это ровным счетом ничего по сравнению с тем, что порой заканчиваются отношения между близкими людьми. Но они заканчиваются не мгновенно, когда голова опустится на подушку, но медленно-медленно события подводят нас к этому. И можно сотни раз что-то изменить и исправить. Но, видимо, все-таки существует некий рубеж, по преодолению которого разрыв неизбежен. Возможно, даже всего только одно событие, мелкое и ничтожное, такое, как неосторожно брошенный взгляд…
Как много каждый день вертится событий и как угадать то, которое будет решающим?
Наверное, где-то в параллельном измерении существую другой я, у которого сейчас все прекрасно, он сидит с семьей на кухне, пьет чай и рассказывает о прошедшем дне в школе, как это было в прежние времена. И все оттого, что был сделан какой-то мной выбор, совершен другой поступок, который не привел к краху. Но что это за поступок? Это может быть даже простой щелчок пальцами. Вот я совершил этот щелчок — и все, и это существование пошло по другому пути, нежели могло пойти, не сделав я этого. Но тогда сколько же вариантов и реальностей существует?
Я и правда поднял правую руку, внимательно взглянул на пальцы. Щелкну — и окажусь в одном варианте развития событий, не щелкну — продолжу свой путь в настоящем. Но в настоящем плохо, значит, надо переходить на другие рельсы. И я щелкнул. Ничего не произошло. Но сколько же тогда таких переходов мы совершаем каждую секунду и даже не задумываемся об этом…
Тогда мне эти мысли показались интересными и не лишенными здравого смысла. В самом деле: кто может что-то определенное сказать об устройстве пространства и реальности? Но в том, что мы все существуем параллельно, — в этом я не сомневался. Эх, уйти бы вдруг туда, в то измерение, где все у нас прекрасно, где все мы делаем правильные поступки и щелчки совершаем вовремя! Наверняка имеется и какая-то идеальная «ветка событий» (я именно так и назвал — «ветка событий»), эталонная, по которой Судьба или Бог сверяют все прочие ветки. Но тогда есть и противоположная — самая роковая и самая сложная. И другой я, параллельный себе, тоже живу там, и ему сейчас гораздо хуже. У него могут отобрать дом, умереть родители, он может попасть в колонию для несовершеннолетних… Да мало ли что.
А потом мне пришла в голову другая мысль. Наверное, мы все уже жили здесь. Просто когда наступил Конец света, потом все началось заново. И атомы сложились в том же самом порядке, и снова рождался я, и еще много раз буду рождаться. И все это уже на самом деле было, все знакомо, все уже прожито и не раз. Конечно, откуда тогда взяться всем этим «дежа ву»? Порой сидишь в комнате, свет от заходящего солнца падает в окно. И вдруг становится ясно, что однажды ты сидел вот точно так же, и тогда начинаешь усиленно вспоминать, что же будет потом. Но это ощущение быстро пропадает, растворяется в объемном пространстве настоящего. А иногда и вспоминаешь. Что напишешь эту контрольную, которой боялся много недель; что так ничего путного и не получится со Светкой; или что компьютер все-таки купят, но очень не скоро, и он будет не так уж нужен.