Не обращая внимания ни на кого и ни на что, Митин влетел на четвертый этаж. В лаборатории спокойно сидел и потягивал чай Михеев.
— Разочарую, коллега, время течет так же ровно как внутри образца, так и за его пределами.
— Как… Что?.. — не понял Митин. — Да вы хоть что с ним делали-то?
— Секундомер совали… — растерянно произнес Михеев.
Митин застонал и опустился на стул. Нет, они положительно были нисколько не умнее студентов.
— Да вы что, всерьез думаете, что течение времени повлияет на скорость вращения шестеренок внутри этой вашей железяки?
Михеев, похоже, и сам уже понял оплошность.
— А где Мартинсон?
— Скоро будет. Отошел на минутку. Ага, вот и он.
Грузно в комнату втиснулся Мартинсон. Митин повторил высказывание насчет шестеренок в железяке.
— А что ты нам предлагаешь? — воззрился на него Мартинсон, — атомный секундомер заказать? Да я даже и примерно не знаю, сколько он стоит. Вот тогда точно все раскроется. «А зачем им для изобретения лекарства понадобился атомный хронометр? А что-то здесь мутно. А вот не потому ли, что их коллега не так давно вернулся сами знаете, откуда? А вот запрячем-ка мы всю их троицу святую сами знаете, куда».
— А ведь он прав, — покачал головой Михеев.
Митин и сам это понимал, но отказаться от столь заманчивой, безумной и, в то же время, красивой именно в своем безумстве идеи не хотелось. Он нервно зашагал по комнате.
— Значит так… Нет… Нет, ускорение времени здесь не при чем. Иначе мы имели бы дело с преждевременным старением кожи, ткани и вообще всего, чего касался образец. Наверняка, этот механизм запускается только когда клетка посылает сигнал тревоги. И действует, должно быть, именно на поврежденные клетки. А когда клетка выздоровеет или новые вырастут, то подается «отбой». А, как? Годится?
— Всякая гипотеза может оказаться фактом, — пожал плечами Мартинсон, — проверить мы все равно пока ничего не можем. Но логика здесь присутствует. Только ускорение времени… не знаю, не знаю. На грани фантастики все это.
— А мгновенное заживление вообще — не на грани ли фантастики?
— Может, просто каким-либо образом ускоряет процессы восстановления, без искажения времени? — предположил Михеев.
— Это уже было, — вздохнул Митин, — если помнишь, мы тогда никаких излучений не зарегистрировали. Клетка сигнал испускала, а образец в ответ молчал. Иначе как бы он ей посылал приказы на ускоренное восстановление. Это не с клеткой напрямую он взаимодействует, а именно через время. А мы видим из своего времени все, что происходит, а там оно ускоряется в этот момент…
— Да понятно, понятно, — перебил его Мартинсон. — Только как это проверить? А на голой теории можно показать все, что угодно.
— А так, стройно получается, — сказал Михеев, — артефакт заживляет раны, но не регенерирует конечности и не сращивает их, так как они никогда и не сращивались, пройди хоть сто лет. Зато то, что заложено в организме от природы, начинает происходить в ускоренном темпе.
— Даже если это и так, то разочарую, — отозвался Мартинсон, — в наших поисках лекарства это окажется нисколько не полезно. Скорее, наоборот.
— Метастазы распространятся мгновенно…
— Именно.
— Да нет же, он разгоняет только поврежденную клетку, а раковые — это совсем другое, с чего бы их ускорять.
— Тоже верно…
— Можно повредить саму опухолевую ткань и понаблюдать за дальнейшим делением.
— А вот это дельная мысль.
— То есть, если процесс их деления будет ускоряться…
— … значит, моя гипотеза имеет право на существование.
— Но от поиска лекарства в этом направлении, скорее всего, придется отказаться.
— Именно.
Через неделю лабораторная крыса с раком головного мозга была распята на лабораторном столе. Мартинсон сделал усыпляющий укол. Потом крысе сбрили шерсть на голове, осторожно провели трепанацию.
— Клетки опухоли совсем еще молодые, — Мартинсон осторожно делал надрезы на пораженном мозге, Митин производил видеозапись, Михеев ассистировал у стола, — наблюдается нейроэпителиальные злокачественные образования. Глиома в лобной трети. Проводится…
Митин почувствовал, как мелко дрожат руки, подумал, что нужно было взять штатив. Но тогда была бы ограниченность в ракурсах…
— …и внедрение Образца номер 1 на поврежденные ткани головного мозга.
Мартинсон пинцетом (руки дрожали и у него, но не так заметно, как у Митина) положил микроскопическую частичку артефакта прямо в рану.