— А Кеша? — я кошусь в сторону Ганна. Это Варя в первый день во время нашего разговора обозвала Кевина Кешой, русифицировав его имя и невольно вызывая аналогии с попугаем из забавных мультиков. Поэтому, когда он был в нашем кругу, а мне надо было спросить что-то насчет Ганна, да так чтобы он не понял, что речь о нем, я переходила на русский и заменяла имя.
— Нет, он с нами не пойдет. А вот в Вяземку можно свозить. — Сестра тут же переключилась с английского на родной язык.
— С ума сошла? Кеша и деревня. Парень и так не может свыкнуться, что у нас ванная с туалетом общая на всех, а ты хочешь его в совсем дикие условия привезти, где туалет на улице и крысы в доме.
— Ну, с туалетом промах. А вот крыс там нет. Марго послала туда парочку прислужниц, чтобы дом подготовили к приезду.
— Прислужниц? — Обалдеть! Это равносильно, что если бы ваш начальник послал бы людей, чтобы помыли полы в вашем доме. — Зачем она так старается?
— Радуется. — Варька хмыкает и с хрустом откусывает кусок овсяного печенья. Кевин ставит кружку с веселым утенком и трещинкой по краю, затем поворачивается ко мне и говорит на чистом русском без акцента:
— Не беспокойся за меня. Мне даже весело у вас. Забавно.
От неожиданности я чуть не захлебываюсь молоком, потому что сказано в тот момент, когда я делаю глоток с ложки своего завтрака.
— Ох ты, Господи! — Варя подлетает ко мне и начинает бить по спине, чтобы я быстрее откашлялась.
— И давно ты говоришь на русском? — срываясь на кашель, хриплю.
— Заклинание завершилось позавчера, — он улыбается своей шаловливой мальчишеской улыбкой. И до меня доходит, что вчера прекрасно слышал весь наш разговор с Варей, где я просила быть осторожней с Кешей, не разбивать ему сердце — «либо люби, либо держи на расстоянии».
— Заклинание всеязыция?
Он кивает, продолжая улыбаться своей идеальной белоснежной улыбкой, Варя хихикает в стороне — понятно, она была в курсе. Смею предположить, она и навела чары на Ганна, так как заклинание сложное, а сестра талантливая ведьма, способней меня.
— Думаю, ты позабавилась… — я злая, как черт. Меня только что выставили дурой.
— Аня, не злись на нас. — Сестра лисой осторожно подходит ко мне и гладит по плечу, еле сдерживая рвущийся смех. — Мы не хотели тебя высмеять или подшутить. Просто это было так мило, как ты переживала за Кевина.
— За Кешу, — поправляет Варю, смеющийся Ганн.
— А вот ни капли теперь не буду за вас переживать! Засранцы вы, оба! — Я вскакиваю с места, но прежде чем рвануть в комнату, смотрю на эту улыбающуюся сладкую парочку. После чего, ткнув пальцем в Кевина, произношу: — А вот теперь не жалко тебя! Так тебе и надо. Надеюсь, условия Вяземки отомстят за меня, Кеша.
Я демонстративно, с гордым и оскорбленным видом, ухожу в свою комнату, непременно хлопая дверью так, чтобы эти двое услышали.
Заклинание всеязыция! Ну, какая я дура. Конечно же, он обратился бы к нему! Это нормально, это предсказуемо. Только не для меня наивной. Сама же так английский выучила.
Это заклинание сложное, но значительно облегчающее жизнь. Варя тогда талантливо сплела его, наложив чары на меня. Задача состоит в том, чтобы правильно сплести энергетическую вязь заклинания и вложить в голову. Если сделаешь правильно, — вуаля! — через две недели ты его выучиваешь с легкостью, главное только, слушать его все две недели. Сначала ты ничего не понимаешь, потом понимаешь отдельные слова, затем ловишь смысл текста и можешь составить простые предложения, к концу второй недели ты уже в совершенстве знаешь и можешь ораторствовать с трибуны на новом языке, рассуждая на любые философские темы бытия. А если вот неправильно сплести, это чревато проблемами с памятью, может вообще привести к дислексии или дисграфии. Поэтому я тогда не взялась его делать. А Варя будучи смелее меня и, как я уже сказала, талантливее, отлично справилась, притом дважды — со мной и с собой.
Я опускаюсь на кровать, и на меня снова накатывает тоска, стоит остаться в одиночестве. Это боль постоянная, просто наедине с собой только ее и чувствуешь. Словно из незакрытого крана капает: ты привыкаешь к звуку, но все равно мешает. Моя дробь состоит из одного имени — Рэй.
Где-то там он… Стоит закрыть глаза, так и вижу его лицо, пускай уже размытое памятью, но глаза! Эти глаза мне снятся каждую ночь. Бесконечная гроза с разными оттенками. Но самая мучительная та, в которой тьма и пустота — последний взгляд, когда меня Виктор практически оттаскивал от Оденкирка к машине на ступенях Вашингтонского суда.
И снова чувствую, как комок встает в горле, а на глаза наворачиваются слезы, превращая мир в сплошные бесформенные пятна. На тумбочке загорается дисплей моего старого телефона и затем идет звук.
Беру и вижу смс от Виктора. Открываю, начинает загружаться фотография: на красивой белой широкой кровати стоят картонные пакеты Шанель и рядом коробочка с логотипом Тиффани и Ко. Подпись: «Они ждут тебя, как и я».
Пишу в ответ: «Спасибо». И закрываю. Противно. Савов в своем духе. Он знает, что мне это не нужно, это больше подходит для Вари. Другая девушка визжала бы от счастья и обзывала меня дурой. Наверное, такая и есть. Виктор все время меня задаривал, словно пытался привязать этим барахлом, когда всегда ждала от него чуть больше любви и нежности. А на это он был скуп. Может я предвзято отношусь? На мгновение решила сделать себе больно, представив, что это смс от Рэя… Но больно не было. Почему-то не смогла — воображение подвело: скорее всего, Рэй потащил бы меня в магазин, как с тем креслом — непонятная блажь Оденкирка. Даже стало смешно. Один ухаживает, покупая дорогие шмотки, другой — кресло. И я выбираю второго, пускай и чокнутого.
Три месяца…
Стук в дверь вырывает из анабиоза.
— Анька, ты готова? — Варя заглядывает в комнату. — Ты чего?
Я утираю слезы, хлюпая носом, и пытаюсь изобразить беспечность.
— Да так…
— Ты так обиделась, что расплакалась?
— Нет. — Я смеюсь. — Шутка была хорошая. На такое долго не обижаются.
— А что? — Варя подходит и смотрит на меня сверху вниз своим серьезным выражением опекуна.
— Да так…
— У тебя заело «да так»? — Она молча смотрит на меня, закусывая губу. Видно, что еле сдерживается, чтобы не спросить. Варя уже с макияжем и одетая. По мне, чересчур вычурно. Специально нарядилась, чтобы позлить мать. На руках, как обычно, куча колец. Это наша особенность: я обожаю лаки для ногтей, Варя — кольца. — Ты краситься будешь? Или так пойдешь?
По ее тону понимаю, что вид у меня не очень.
— Я не хочу пускать ей пыль в глаза. Ты знаешь сама. Я вообще не понимаю, зачем мы к ней едем.
Варя жмет плечами. Хотя причина наша поездки кроется больше в ней, чем во мне — она бесится, злится, это ее способ отомстить. А мне — все равно. Не скажу, что люблю маму, но и не ненавижу.
Рязань. Три часа езды от Москвы. Плюс два часа стояния в пробках. И вот мы уже у дома, где живет наша мать. Я не знаю, какой это адрес по счету. Постоянно их меняет. Сейчас — окраина города, спальный район, новая шестнадцатиэтажка. Судя по дому, квартиры большие — так что, считай, для матери жизнь удалась. Мы вылезаем из машины. Варя обратилась к Максу, чтобы подвез нас, так как у него красный Ауди Спайдер с открытым верхом, не кричащий, а вопящий о неприличной стоимости этой машины и деньгах владельца.
— Пошли, — Варя командным голосом призывает меня вылезти из кабриолета к любопытным взорам людей. Я смотрю на Макса, сидящего с каменный лицом и жующего жвачку. По ходу, он будет нас ждать в машине. Варя надевает очки и гордо, грациозно выпархивает из машины. Вот ведь шельма! Устроила спектакль, втянув меня. Я по сравнению с ней не выхожу, а вываливаюсь из машины, но мне все равно. Стуча на высоких шпильках, Варвара проходит к домофону и набирает номер. После противных пищащих сигналов слышится мамино «Да?».
— Мам, это мы. Открывай.
Возникает пауза на том конце. Знаю, точно мама в шоке. Но через некоторое время слышится ее блеющий голос: