Стараниями Шахэ-Лаис, регулярно обрабатывающей её раны и синяки, Сандерс удалось неплохо восстановиться. Начала худо-бедно ходить: от стены до стены — из камеры её, по всей видимости, выпускать не собирались.
Впрочем, иных причин жаловаться на своё положение пока не было. До сих пор эти «люди» проявляли себя исключительно мирными, высокоинтеллектуальными существами — пусть и осторожными, но не склонными к беспричинной агрессии. Учёные активно интересовались её происхождением и охотно предоставляли информацию о себе, хотя из-за языкового барьера понять удавалось немногое.
Чаще всего Оливия общалась с Шаис. Совместными усилиями они начали составлять разговорник на обоих языках. Пока совсем краткий: отдельные слова, обозначающие части тела и подручные объекты, самые основные логические связки, несколько глаголов вроде «пить», «идти» и «лежать». Насмотревшись на таблички с корабля, Шаис с коллегами подготовили для Оливии ответную порцию инфографики. Однако если на Земле эти материалы много лет разрабатывали профессионалы, то ей достались какие-то детские книжки с картинками и схематичные наброски за авторством Шахэ-Лаис.
Многие данные удивили Оливию, но особенно поражали иллюстрации одной из книжек — базовой анатомии их вида. Их подтверждали и карандашные зарисовки Шаис, почти в точности повторявшие ту табличку с мужчиной и женщиной, но изображавшие всего одного человека! И выглядел он почти в точности, как Шахэ-Лаис: высокое стройное тело, неширокие плечи, чуть суженая талия и небольшая грудь, прикрытая кожной складкой. Довершал картину вполне себе мужской половой орган, за которым, впрочем, ни в одном из ракурсов не наблюдалось мошонки — зато имелось нечто, напоминающее чуть припухшие, плотно сомкнутые большие половые губы. И да, хвост у рисованного человечка тоже имелся. Следующие наброски были довольно откровенными и показывали процесс спаривания: два абсолютно одинаковых человечка оплодотворяли друг друга. Последний же рисунок демонстрировал их держащими в ладонях по крошечному ребёнку.
В распоряжении Оливии было слишком мало информации для точных выводов, но одна возможная разгадка напрашивалась сама собой: они могли оказаться истинными гермафродитами — видом, имеющим всего один пол. Но подобное предположение противоречило многим привычным закономерностям биологии и генетики. У высокоорганизованных видов гермафродитизм встречался только в виде редкого отклонения, хотя среди более примитивных существ попадался и как основной способ размножения. Например, гермафродитами являлись некоторые — но далеко не все! — моллюски и черви, а также рыбы-клоуны. Но одно дело, когда две виноградные улитки оплодотворяют друг друга, и совсем другое — когда то же делает пара разумных млекопитающих!..
Поначалу Сандерс даже подумала, что неверно истолковала рисунки, но все сомнения развеял первый визит в её камеру тех двоих, до сих пор прятавшихся за «зеркалом». Старшего звали Лерк-Аоби, что по аналогии с именем Шаис сокращалось до Леби. А пухленького коротышку звали Доталэ. Почему у последнего было всего одно имя, оставалось только гадать.
Леби и Доталэ пришлось раздеться и принять антисептический душ, чтобы войти в её камеру, что позволило Оливии убедиться: действительно, анатомически все они были гермафродитами. При этом раздетый Леби показался Сандерс более мужественным, чем в одежде: прикрытая складкой грудь была почти плоской и походила на юношескую, да и член был больше, чем у остальных — впрочем, всё же не дотягивая до средних размеров у взрослых земных мужчин. Но силуэт его всё равно выглядел скорее женским. С другой стороны, Доталэ можно было легко принять за полненькую женщину, если не присматриваться сильно к «её» лобку.
Окрас тела Шаис оказался куда менее причудливым по сравнению с Леби. Почти симметричное разделение его лица по цвету продолжалось и на торсе, сливаясь в более-менее однородный тон ниже талии, и вновь проявлялось на ногах, но наоборот: желтоватой была уже левая нога, а светлой — правая. И только у Доталэ не обнаружилось ни странных пятен, ни разных глаз — зато был самый пушистый хвост, напоминающий кроличий. «Какой-то особый отряд учёных-мутантов получается», — усмехнулась про себя Оливия.
И всё же, как такое могло оказаться возможным? В памяти Сандерс всплывали сотни мутаций человека из курса генетики. В принципе, ничто из этого не выглядело таким уж невероятным: у людей встречались похожие отклонения в развитии при различных аномалиях ДНК. Правда, даже по отдельности они крайне редки — не говоря уже о столь безумных сочетаниях. Почти все истинные гермафродиты среди людей и других млекопитающих были стерильны, однако некоторые производили здоровые яйцеклетки — в условиях гормональной терапии такие могли забеременеть и даже родить, но уж никак не оплодотворять кого-то другого между делом!
Исключением были химеры и мозаики — сросшиеся на ранних стадиях развития близнецы, в редчайших случаях разнополые. Фактически они являлись соединением двух существ в одном теле, поэтому разные части их тела могли отличаться друг от друга. Вот у них в исключительно редких случаях можно было представить одновременное наличие яичек и яичников, матки и пениса — только по сути это были бы половые органы брата и сестры, вынужденных делить одно тело на двоих.
В своей памяти Оливия обнаружила записи о любопытных экспериментах конца двадцатого века: учёные вывели мышь-гермафродита, яичники которой носили XY-хромосому — правда, так и не добились от неё жизнеспособных яйцеклеток. Более поздние эксперименты доказали, что искусственно созданные химеры иногда всё же способны размножаться. Но представить себе целый вид, состоящий из одних химер?.. Решительно невозможно! Для этого каждый из них должен быть зачат как пара близнецов, каким-то образом гарантированно объединявшихся воедино на ранних стадиях беременности.
Однако каким бы маловероятным не казалось это объяснение, оно прекрасно объясняло и пятна на коже, и разноцветные глаза… От этих размышлений голова снова начала раскалываться, вынудив Оливию принять такую версию за временную рабочую гипотезу и пойти отдыхать.
***
Последующие несколько недель представляли собой бесконечную череду из лечебных процедур, проводимых Леби допросов о Земле и попыток самой Оливии больше узнать о мире, в который она попала.
Берм всё больше напоминал ей Землю. Страна, где разбился их корабль, называлась Ахрос: он располагался на идентичном Южной Америке материке, охватывая его южную часть до местной копии Амазонки.
Но география занимала Оливию меньше подтвердившейся удивительной гипотезы про химер: несмотря на отстающий от земного уровень генетики, ни для кого из бермас — так назывались жители Берма, не было секретом наличие в их телах и женской, и мужской составляющих. Сей факт даже лёг в основу их религии: многие бермас верили, что именно этот симбиоз превознёс их над животным миром, позволив обрести разум и построить цивилизацию.
Однако как бы Сандерс не любила генетику, куда больше внимания ей приходилось уделять изучению нового языка — ахрэ. Один из аспектов представлял особенную сложность: в ахрэ не было понятия рода, что было вполне ожидаемым, но всё же доставляло неудобства. Поскольку почти все животные этого мира имели два пола, в ахрэ использовались особые суффиксы вроде хонорификов в японском языке, позволявшие уточнить, идёт ли речь о самце или о самке, но для бермас этот суффикс всегда опускался.
Его использование в отношении человека считалось оскорблением — это выяснилось после пламенной речи Шаис о том, как нехорошо пытаться пристроить к их именам животные суффиксы. Более того, в отношении бермас допускалось обращение только во множественном числе — единственное существовало только для предметов и животных. Дабы не запутаться окончательно, Оливия решила впредь придерживаться этого правила даже на своём языке.