Моментально забыла благие намерения быть с ним любезной.
— Пытаетесь флиртовать со мной, господин Хисин? — поинтересовалась. — Вы же обручены! — произнесла с вызовом, насмешливо улыбаясь, и при этом, пытаясь унять бешено стучавшее сердце.
Удивленное выражение промелькнуло на лице мужчины, и его невероятные глаза, казалось, впились в мои — изучая, наблюдая. Он еще крепче прижал меня рукой, державшую спину, к себе так, что наши тела прижались плотно, и не могла вздохнуть без труда. К своему стыду, я ощутила, что соски напряглись и затвердели, коснувшись его широкой груди.
— Нет, Маша. Просто говорю правду. Но если бы я флиртовал с тобой, мне не потребовалось бы прикладывать много усилий. Ты задрожала, когда я взял тебя за талию, прижав к своей груди. Это сексуальное притяжение невозможно не заметить. При наших обстоятельствах нам нельзя поддаваться порыву. Но чувствую еще кое-что. Похоже, ты боишься меня. Я бы даже сказал, что очень тебе не нравлюсь. Почему? Мы не встречались раньше?
Боже, он разговаривает как юрист даже сейчас, когда мы танцуем! Я почувствовала, что его возбуждение растет. Температура моего тела резко подскочила, словно опаленная солнцем пустыни. Мне стоило громадных сил, выдержать пронзительный взгляд темных глаз, и не оттолкнуть его.
— Во-первых, на ты мы не переходили, меня зовут Мария Александровна.
— Во-вторых, дрожала, потому что стало прохладно, — солгала я. — И нет, мы никогда не встречались. Я даже не знала, что у Андрея есть такой друг. Он никогда о вас не рассказывал.
Хисин улыбнулся, и позволил мне отступить на шаг назад. Между нами образовалось свободное пространство. Его глаза с тяжелыми веками и широкими черными бровями, пристально смотрели на мое пылающее лицо. Парень наклонился, придвинулся ближе, и прошептал на ухо, обдавая его теплом своего дыхания:
— Любопытно, любопытно. — Сузил глаза, и недоверчиво приподнял левую бровь.
Прекрасная Мария Александровна — определенно лгала. Я был достаточно опытен в любовных вопросах, знавал в свое время множество женщин, и мог безошибочно распознать, когда сексуальное желание было взаимным. Но действительно ли она не знала, что Андрей мой друг и партнер? Если девушка говорит правду, то она не должна знать фамилию. Однако, Мария назвала меня господин Хисин, и как же сказанное ею ласкало слух. Картинки с голой зеленоглазой девушкой на постели подомной, стонущей от удовольствия, и кричащей, — «Да, мой господин!» — Заставили меня сглотнуть слюну, и сунуть руки в карманы поправляя возбужденного друга. Что это только что было? Тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли.
Откуда девушке известна фамилия, если она утверждает, что ничего не слышала обо мне?
Да, с Марией Александровной, определенно что-то не так. Мой адвокатский опыт подсказывал, она скрывает что-то, и я это что-то узнаю, чего бы мне это не стоило.
- «Но что?» — Вертелся в голове вопрос, острой зубной болью. Как только приеду в офис позвоню приятелю, и обязательно запрошу досье на нее. Не для себя, конечно, а для того, чтобы защитить своего друга.
Горячая волна, и капля холодного пота, пробежала по моей спине, от его изучающего взгляда, пришлось собрать в кулак остаток силы воли, чтобы контролировать свое предательское тело. К радости моей, в этот момент, подошли Андрей с Джен, и мне не пришлось отвечать.
— Твоя невеста утомилась от танцев со мной. Или это от ром-колы, которой я ее угостил? Она хочет домой, — с глуповато-смущенной улыбочкой, произнес мой сосед, покачиваясь.
Я взяла его под руку, чтобы поддержать. Он явно выпил слишком много.
— Огромное спасибо, брат, — сухо играя желваками сказал Хисин. Довольным он не выглядел. Нервно дернул за руку на себя Джен. Обнял за талию продолжая смотреть мне в глаза, — какие все таки чарующие они у него, призналась я себе.
Хисин попрощался с другом, коротко кивнул мне, и к большому облегчению они ушли.
Я достала ключ из заднего кармана, и не слушая пьяные просьбы соседа, потанцевать с ним, сказав до завтра, ушла в свой уютный домик. Прислонилась спиной к стене, глубоко вздохнула и выдохнула, чтоб очистить легкие от запаха мужчины, с которым не давно танцевала, и попыталась вернуть самообладание.
Появился Шурик, как всегда потерся о ноги. Взяла его на руки, и отнесла в гостиную. Мои ноги казались ватными, подогнулись, и я с облегчением опустилась на диван, устроив кота у себя на коленях. Душа пребывала в смятении, оттого, что Хисин друг Андрея. И как быть. Еще, теперь предстоят встречи в офисе, а ведь Павел Кириллович заверял, что старший сын в Россию не вернется.
У всех бывают неудачные дни, напомнила себе. Но мой сегодняшний, прожитый на острие ножа — оказался самым ужасным.
Обвела взглядом свою уютную комнату. Это было мое святилище, убежище от всех невзгод. Посмотрела на две фотографии, в одинаковых серебряных рамках, стоящие на полке. На одной были изображены родители, которых обожала. На другой была Сашка, самая лучшая подруга. И все трое уже мертвы. В глазах скопились не пролитые слезы, а рот наполнился слюной горя, как же мне одиноко без вас.
Самым близким человеком для меня, в каком-то смысле заменившим семью, сейчас был Леонид Васильевич, адвокат подруги. Он стал почти отцом и наставником. Помог пережить горечь утраты, разобрался с документами, когда освободилась из тюрьмы. Уговорил, принять предложение Хисина Павла Кирилловича, работать в его концерне. И вот, наконец, стала налаживаться разрушенная жизнь.
Часто разговаривала с Леонидом Васильевичем по телефону, и бывала у него дома. Мы договорились встретиться в воскресенье, пообедать вместе. Но, события сегодняшнего дня, вышибли все мысли, и я чуть не забыла об этом, от перенесенного шока. Ему было уже за шестьдесят, и он строил планы, чем будет заниматься на пенсии. Привыкла рассказывать, и делиться новостями с ним, но поведать, что пережила при встрече с Хисиным Кириллом, было как-то неудобно. Я даже Саше никогда не говорила о том, как плохо этот человек повлиял на меня в суде. Сказала только, что он очень умен, а мой адвокат Малинина, была бессильна или просто подкуплена.
За время, проведенное в тюрьме, я научилась окружать себя защитной оболочкой, и не выказывать эмоций, общаясь с охранниками или заключенными. Вначале, жизнь в ограниченном пространстве, и купание в общем душе чуть теплой водой, была просто ужасна, но постепенно привыкла. Считала себя не лучше и не хуже других. Но, выйдя из тюрьмы, стала нелюдимой, и очень осторожно знакомилась с людьми, не доверяя ни кому кроме самых близких.
Андрей и Лешка были моими единственными друзьями в городе, правда, несколько знакомых появились и на работе.
Я устало откинула голову на спинку дивана, и закрыла глаза. Никогда не чувствовала себя так одиноко, как сейчас. Разве, только в тот ужасный день — три года назад, когда сидела на скамье подсудимых, дрожа от страха. И все из-за ненавистного Хисина… Хотелось набраться храбрости, и сказать высокомерному эгоисту все, что я о нем думаю. Но это было невозможно.
Он опасный человек, и мне лучше избегать его. Я затрепетала, всего лишь оттого, что он прикоснулся ко мне. И чуть было не вспомнил, что мы встречались раньше. Но, я не собиралась облегчать ему жизнь, и объяснять, где именно произошла эта встреча…
Шурик мурлыкал, растянувшись рядом на диване. Вздохнув, встала и отправилась спать.
Но даже в постели, беспокойные мысли о Хисине не покидали меня. Вначале, тревожили воспоминания о том, как я увидела его в зале суда, и мгновенно почувствовала какую-то связь с ним. Сердце радостно забилось, и наивная поверила, что спасет. Но вышло с точностью до наоборот. Сегодня вечером, он опять вызвал во мне сильные чувства, но я заверила себя, что это просто злоба.
Ворочаясь, и крутясь под одеялом, будучи не в силах заснуть — мысли одолевали уставший разум. Вспоминала прикосновения его рук, обнимавших талию, когда мы танцевали, тепло его тела. У меня росло подозрение, что должно быть он прав. Ни на кого в жизни я не реагировала так.
Последние полгода встречалась с парой мужчин. Были приглашения на свидания, но даже те редкие встречи, на которые соглашалась, не вызывали каких-то особых эмоций, а уж какие были у мужчин руки, просто не замечала.