Кентавр.
Неужели это возможно, подумал я.
Лизка пропала. На все вопросы, которые задавали мне родные, милиция или врачи, я ничего не отвечал внятного. Я замкнулся в себе и пытался разобраться самостоятельно в том, что произошло. Довериться взрослым не имело смысла.
Испытывал ли я шок, потеряв Лизу? Нет, ведь я верил, что она жива и ее можно найти. Я думал, это некая игра, в которой наградой будет не только нахождение сестры, но и невероятные приключения, и новые открытия, как в книжках про пиратов и космических путешественников.
В кентавре я не видел своего врага. Что-то было в нем высокое, величественное, что поднимало его над всеми земными вещами и делало почти божественным. Статная фигура, красивое строгое лицо с печатью веков в космической глубины глазах. Во всем существе Хирона, – а именно так про себя я назвал моего кентавра, - я видел некую великую тайну, которую немедленно захотел постичь.
Меня боялись выпускать. Но я рвался на свободу, рвался в лес, где ждала Лиза. Где ждал Хирон.
Как-то раз, улучив подходящий момент, когда мама сидела возле моей кровати, сдерживая слезы и поглаживая меня по волосам, я сказал ей:
- Мам, пойдем. Я покажу, где я видел Лизку в последний раз.
Мама посмотрела на меня недоверчиво, словно я был не ее сыном. Но острое желание поскорее отыскать Лизу отбросило все остальные мысли.
- Пойдем, конечно, пойдем скорее!
Сквозь листву и тени, лесными тропинками и через овраги мы с мамой бежали к той роковой поляне. И если в первый раз мне не было известно, где она находится, то во второй меня посетила некая необъяснимая уверенность. Что-то вело меня, влекло к себе, и я точно знал, куда именно нужно идти. Перед глазами я видел только Хирона, молчаливого и строгого, ждущего в лесной чащобе среди древних дубов и вязов.
На поляне мы никого не увидели, но он был там, сокрытый от ищущих взглядов.
- Лиза! Лиза! – кричала мама, приставляя ладони ко рту.
Я же вглядывался в колеблющиеся на ветру ветви деревьев, пытаясь заметить среди зелени знакомые фантастические очертания.
- Милый, ты уверен, что это было здесь?
Но я уже не мог отвечать. Медленно и величественно из лесного марева на другом конце поляны выплывал Хирон. Его взгляд пристально следил за моей матерью, неотрывно наблюдая за ее движениями. Она еще не заметила его приближения и продолжала дергать меня за плечи, окликая по имени.
Свет солнца заметно потускнел, и весь мир вдруг предстал какими-то нереальными декорациями. Казалось, их можно разрушить руками, сорвать, словно маску с лица истины, и увидеть подлинное мироздание, сокрытое от человеческих представлений. Я не мог произнести ни слова, пораженный приближением кентавра, и только поднял вверх руку, указывая на него. Но мама не оборачивалась и не видела его.
Он остановился в нескольких метрах от нас и возвышался над нами подобно высокой горе, чья вершина укутана грозовыми тучами. Тяжелый взгляд его глубоко посаженных темных глаз держал меня в немом оцепенении. После непродолжительного молчания легкая улыбка появилась на губах Хирона.
Мама еще какое-то время внимательно смотрела мне в глаза, потом как-то осунулась, ее плечи опустились, руки поникли. Она устало и с сочувствием улыбнулась и сказала:
- Пойдем домой, родной.
Я не нашелся, что ей возразить. Мы вернулись домой без Лизы.
В ту же ночь я услышал, как отец беспокойно шагал по коридору, включая свет то в ванной, то на кухне. Я ничего не мог разобрать из того, что он говорил маме, но в его голосе отчетливо различил беспокойство. Аккуратно придвинувшись к стене, разделявшей мою комнату от родительской спальни, я вслушался в то, что у них происходило.
Отец без остановки повторял какие-то бессвязные вопросы, то и дело выбегал из комнаты. Мама же иногда с сильным шумом вдыхала и выдыхала, будто испытывала сильную боль.
Медленно я встал с кровати и на цыпочках подошел к двери. В висках сильно стучала кровь, отчего я, оглушенный, не мог различить ничего, что происходило снаружи. Ручку двери я поворачивал со скоростью улитки, боясь выдать свое бодрствование родителям.