Это были странные ощущения: взяться за ручку двери, чьи линии мне были до боли знакомы. Из дома повеяло смесью старины и пыли, типичной для мест, в которых давно никто не бывал. Впрочем, мы потратили совсем немного времени и средств на то, чтобы привести дом в порядок. Да и работу я довольно быстро нашел в местном университете.
Я думал, мне будет трудно освоиться на старом месте. Боялся, что воспоминания не дадут мне спокойно спать по ночам. Но меня не мучили призраки пропавших родных, дом ночами не наполнялся зловещим и необъяснимым скрипом. Нелли всегда была рядом, и всё казалось вполне обыденным и лишенным какой бы то ни было зловещей угрозы.
Когда я почувствовал, что груз с моей души спал, меня посетила мысль прогуляться по лесу. Как ни странно, за все эти годы никто не стремился построить здесь многоэтажки или гипермаркеты. Будто само место лишало застройщиков и бизнесменов желания выкорчевать древние деревья.
И если призраки моей пропавшей семьи нисколько меня не тревожили, то воспоминания о Хироне не давали покоя. Иногда я замечал, что не могу оторвать взгляд от лесной чащобы в течение продолжительных минут. Из задумчивости меня выводил звонок по телефону, свисток чайника или голос Нелли, зовущей из другой комнаты. Я вздрагивал и лишь тогда замечал, как мой лоб покрывается мелкими бисеринками пота. Несомненно, кентавр взывал ко мне, обещал поделиться последним важным знанием, которое было сокрыто от меня все эти годы.
Вместе с Нелли мы отправились гулять по лесу апрельским утром. Листва делилась с нами ночной прохладой, наполняла воздух головокружительным ароматом. Мы шли, взявшись за руки, совсем как дети, и не произносили ни слова. Тишину нарушали только шуршащие на ветру листья да поскрипывающие под их тяжестью ветви. Мы будто очутились в нерукотворном лабиринте и вскоре совершенно сбились с пути.
Нелли первая заметила: мы не знаем, в каком направлении наш дом. Я осмотрелся по сторонам в поисках какой-нибудь приметы, но ничего не нашел.
- Идем дальше, - сказала Нелли. – Глядишь, куда-нибудь выйдем. Или ты вспомнишь, как в детстве отсюда выбирался.
Ничего такого я, конечно, не вспомнил. Тайна Хирона, столкновение с которым казалось неминуемым, манила меня. Я знал, что меня ждет новая потеря, но шел вперед, наблюдал и ждал, что будет дальше.
Каким-то образом мы с Нелли вышли на поляну – ту самую, где когда-то я увидел Хирона. Я сжал руку жены.
Радость будущей встречи сменилась страхом. Но любопытство, всю жизнь подгонявшее меня вперед, не отступило. Где же ты? – спрашивал я себя. И он вышел.
Он стоял вдалеке, но его высокая фигура всё так же подавляла. Нелли молчала, глядя на меня и ожидая, когда я выйду из оцепенения.
Хирон приближался. Его движения были медленны и царственны, словно он плыл в воздухе. Сейчас увижу, думал я, сейчас пойму абсолютно всё.
Кентавр остановился неподалеку от нас. Рука моей жены ослабила хватку, стала мягче. Я же был настолько парализован присутствием Хирона, что не успевал понять, какие чувства испытываю – страх, ужас, смятение, удивление или что-то еще. Кентавр лишил меня на время самой способности испытывать эмоции.
Как и много лет назад, он просто улыбнулся одними уголками губ и ушел обратно в лес, не сказав ни слова. И только когда он исчез, оцепенение отпустило меня, и тут же навалилась невыносимая усталость.
Той же ночью Нелли корчилась в моих руках. Мучительные стоны разрывали ее на части, но я заметил, что моя жена стонала вовсе не от боли. Ее глаза заволокла пелена недосягаемой и сладострастной мечты. Ее руки мяли простыню, коленки нетерпеливо терлись друг о друга. Нелли дрожала – не от озноба, не от страха, но от вожделения и удовольствия. Вопреки здравому смыслу, я не испугался за нее.
Она лежала связанной в течение нескольких дней. Я изучал ее поведение и записывал всё в тетрадь. В своих наблюдениях я пытался разгадать послание, оставленное Хироном, и продолжал верить, что обрету последнее знание. Иногда в Нелли просыпалась частичка ее прежней, не затуманенная видением Хирона, и тогда я кормил ее и давал воды. Нелли спрашивала меня, где мы находимся и что происходит. Я успокаивал ее ласковыми словами, гладил шелковистые волосы, целовал взмокший лоб. И ждал, когда морок заберет ее обратно.