Явился в самый разгар первого служебного разноса. От меня – коллективу. К работе девочек претензий нет, а вот некоторые мальчики… «Некоторые мальчики» как раз смирились с безуспешностью попыток оправдаться, налились красным и сердито сопели – и тут в дверь поскреблись. Мальчики воспрянули духом, почуяв перерыв в головомойке. А я, не выходя из образа, рявкнула:
– Да?
Оказываться не в то время и не в том месте – это у Мишани талант. Я отпустила своих «некоторых» и кивком пригласила Мишу присесть.
Миша молчал, разглядывая – кабинет, меня. А я продолжала думать, что делать с этими «некоторыми мальчиками» числом в два. Лень выбивать из таких взрослых лбов – занятие неблагодарное, но можно попробовать. А вот отсутствие лояльности к новому руководителю – уже серьезнее. Работа с кадрами у моего предшественника поставлена не очень. Видимо, у него руки другим заняты были. Так, стоп. Тут же Миша.
– Зачем пришел?
Он даже моргнул. Вышло и в самом деле грубо, но я честно не понимала, что ему может быть от меня надо.
– Ты и в самом деле тут работаешь.
Я лишь пожимаю плечами. Да, капитан Очевидность.
– А я вот… Меня сегодня выписали.
Снова пожимаю плечами. Мне-то до этого какое дело? Хотя… Я так с головой влетела в новую работу, что не заметила, как на смену сырому апрелю пришел май, у которого нет амнезии, и который помнит, он месяц не только весенний, но и почти летний. Что-то долго Мишаню лечили.
– Что-то долго, – ляпаю вслух. Ну, Миша же зачем-то пришел? Мы же должны о чем-то говорить?
– Ну… Я потом еще в другом отделении лечился.
– Да? – Коновалов производит впечатление человека, который способен долечить любого, даже человека, который лечиться не хочет.
– Да. В урологическом.
Еще месяц назад я понятия не имела, что такое урология. Теперь знаю. Ну и не удивительно, собственно. Туда Мише и дорога.
– И как там? Хорошие врачи? – пожалуй, единственная причина, по которой я продолжаю этот разговор – профессиональный интерес к месту, где работаю.
– Хорошие. Только руки у них большие.
Вспоминаю почему-то руки Коновалова. У него лопаты, да.
– Слушай, а как ты сюда попал? – вдруг запоздало интересуюсь я. А ведь да, какого черта? Это служебные территории, здесь, вообще-то, пропускная система и все такое. А тут пациент беглый шляется.
– Ну я… так… переходами…
Влезть куда-то без мыла – это Мишаня умеет. Надо будет пожаловаться, что у Коновалова из отделения пациент убег. А, хотя уже не из его отделения. Да и не пациент уже, так-то – раз выписали.
– Ладно, давай ближе к делу. Говори, зачем пришел.
Миша сопит.
– Иннусь, ты на меня сильно сердишься?
Я искренне не понимаю, что на это ответить. Кроме чистой и незамутненной правды.
– Мне на тебя пофиг.
– Значит, сердишься.
– Пофиг – значит, пофиг. Не знаю, как еще объяснить.
– То есть, мы… у нас… у нас больше ничего не будет?
Видимо, мое мышление несколько перестроилось от нового места работы. И я всерьез размышляю, какому специалисту Мишу показать? Если хирург и уролог ему не помогли. Отоларингологу, потому что он не слышит, что ему говорят, или психиатру, потому что налицо явное непонимание причинно-следственных связей? Лоров у нас целое отделение, а вот психиатров нет. Беда-беда.
– Миш, я очень рассчитываю, что ты сейчас встанешь и выйдешь из моего кабинета. И больше я тебя не увижу.
– Инночка, я… Все было совсем не так.
Твою мать… То есть, он пришел за «понять и простить»?! Да еще и фраза такая… Будто специально. Это и в самом деле похоже на дурацкий анекдот. А я не хочу, чтобы моя жизнь походила на дурацкий анекдот.
– Миш, отрывай жопу от кресла и проваливай. Иначе я звоню Офицерову.
– Это кто?
– Наш начбез.
Испустив серию душераздирающих вздохов, Миша сваливает. А я с чувством делаю себе крепкий кофе и с удовольствием его пью. Пусть и нет в нашей клинике психиатров, но мозг мне на место вернули качественно. Если бы не моя новая работа, хрен знает, как бы вся эта история повернулась. Нет, я бы ни за что не стала продолжать отношения с Мишей. Но жрать себя неизвестно сколько времени, все прокручивать и перекручивать – это обязательно. А тут – в рекордно короткие сроки пациент в моем лице полностью отпустил ситуацию и абсолютно здоров. Ай да Алька, ай да молодец! Да здравствует моя новая работа.
***
В честь официального вступления в должность мне насовали ординаторов. Причем одного лично мне. И я даже не пикнул. Во-первых, теперь уже обязан не пикать, а исполнять. Во-вторых, я очень отчетливо помню свое обучение в ординатуре. Когда ты первый раз берешь в руки вот эти блестящие железные штуки, и у тебя даже тремор легкий в пальцах, и ты пытаешь что-то впервые сделать. Что-то, конечно, очень простое. И кто-то из старших коллег забирает у тебя инструменты с демонстративным вздохом: «Ну, кто так делает, дай сюда». И ты потом, долго, раз за разом изживаешь в себе это чувство, что ты криворукий неумеха, и ни черта не способен сделать. Таким методом толкового хирурга не воспитать. Поэтому я так не поступаю. Хотя желание отобрать инструменты, наорать, а то и вовсе прибить возникает регулярно.