— Боже, иди уже, — сказала ей Мойра, засмеявшись и швырнув в подружку самую маленькую из подушек, которая приземлилась в нескольких сантиметрах от кровати. Элла фыркнула.
— Ты уверена, что не хочешь пойти?
Она медленно прошла в комнату, чтобы поднять подушку, и кинула ее обратно в Мойру, зарядив ей прямо в лицо, потому что та не успела среагировать, чтобы блокировать удар.
— Это просто дебильный фильм. Конечно, уверен, — Мойра прижала подушку к своей груди. — Серьезно, у меня есть несколько работ, которые я должна проверить, а также фотографии с арт-выставки, которые мне прислали первокурсники, и я должна разместить их на сайте. Так что, я даже не замечу твоего отсутствия.
Ей и правда нужно будет этим заняться. Живя в скрипучем довольно старом доме с тонкими стенами с четырьмя соседками, она редко могла спокойно поработать в тишине.
— Хорошо, но я все равно не дам тебе работать. как только вернусь домой, — дразнилась Элла, выскакивая за дверь, где все остальные уже готовились к выходу.
— Захвати мне попкорна! — крикнула Мойра вслед подруге, когда та захлопнула за собой дверь. — И да, я тебя тоже люблю!
В ответ на ее слова Элла трижды постучалась в стену возле ее спальни, расположенной на верхней площадке у лестницы. Покачав головой, Мойра перевернула планшет и обнаружила, что в суматохе покинула сайт Расса и открыла четыре вкладки своей университетской почты.
Так что ей пришлось некоторое время разбираться с этим, вполуха прислушиваюсь к хаосу, который творился внизу, пока четыре девушки готовились к походу в кино. Одна в панике искала свой телефон, вторая думала, чем бы ей перекусить набегу, третья сетовала на то, что ее ботинки протекают, а может пойти дождь, затем голос Эллы затмил их всех, призывая поторопиться. Каждый раз, когда они собирались куда-то вместе, это напоминало торнадо, поэтому, когда входная дверь наконец-то захлопнулась, и послышался щелчок замка, Мойра вздохнула с облегчением.
Не в силах заставить себя вернуться на сайт эскорта, она погасила экран планшета и выбралась из постели. Она залезла в нее после ужина, оставив Эллу и Ханну перед телевизором в гостиной, чтобы заняться изучением сайтов. Она немного постояла, поправляя нижнее белье и задравшиеся спортивные штаны, затем покинула спальню и спустилась на кухню.
Когда прошлой осенью они переехали в этот дом, где Мойра и Элла впервые оказались за пределами общежития с двумя спальнями, им было жутковато находится там одним. Весь дом скрипел и стонал в любое время дня и ночи триста шестьдесят пять в году. Она слышала звуки, которых, как она знала, тут не может быть. Она видела силуэты и тени, ее разум играл с ней в игры. Но сейчас, спустя некоторое время, она привыкла к поведению и привычкам ветхого дома.
Приготовив себе кружку горячего шоколада и отметив, что ее часть холодильника выглядит скудно по сравнению с остальными, Мойра проследовала обратно в свою комнату. По пути она покормила Стива, домашнюю бойцовскую рыбку, и выключила телевизор, который девочки оставили включенным. Двери комнат Симоны и Ханны были закрыты, когда она проходила мимо них на обратном пути к лестнице, и она знала, что у Лу и Эллы наверху будет то же самое, но она мельком поймала свое отражение в темном зеркале ванной комнаты в коридоре первого этажа, прежде чем начать подниматься по лестнице.
Вцепившись в перила, она рассматривала его. Ее кожа была бледнее, чем когда-либо, а глаза ярко-голубыми, хотя когда-то они были серо-зелеными. В отличие от волос, которые Мойра могла спрятать под многочисленными шапками, изменение цвета ее глаз нельзя было оправдать последними модными тенденциями.
Однажды утром, пять месяцев назад, она проснулась и обнаружила, что ее глаза стали другого цвета. Голубого. Ни с того ни с сего. И не просто голубого, а самого его насыщенного оттенка, который ей приходилось видеть, а видела она их не мало, так как имела степень бакалавра по искусству.
Она поднесла руку к своей щеке и тут же одернула ее, ненавидя свое отражение, которое повторяло ее движения. Она словно смотрела на незнакомого ей человека.
Всю свою жизнь ее переносицу украшала россыпь веснушек, которые сочетались с ее цветом волос. Теперь ее кожа была абсолютно чистой. Ей казалось, что сейчас она выглядит болезненно, она была слишком бледной по сравнению с ее естественным цветом кожи, который был раньше. Но Элла утверждала, что ее кожа невероятно светиться, подобно звезде.
Что бы это ни было, но оно делало ее другой. Она менялась. Она больше не походила на свою мать, у которой также были каштановые волосы и зеленые глаза. Даже ее ресницы и брови выпали постепенно, а на их месте появились новые, абсолютно белые.