После завершившегося кризиса было приятно снова вернуться к рутинной работе. В январе 1991 года я посетил церемонию вручения наград AMA. Было чему радоваться – Глория Эстефан возвращалась на сцену после той ужасной аварии. Прямо перед ее выступлением мы увидели короткий фильм, где показывалось, во что тогда превратился ее автобус и как саму певицу увозили с места аварии на каталке. Потом на затемненной сцене остался лишь ярко-синий луч прожектора, который сфокусировался точно на Глории, стоявшей в самом центре. Тут вся масса людей, заполнявшая концертный зал «Шрайн аудиториум» в Лос-Анджелесе, разом вскочила с кресел, и начались овации. Они становились все громче, и я украдкой посмотрел сначала на Эмилио, который сидел рядом вместе с десятилетним Наибом, а потом – обратно на сцену, где Глория замерла в луче света. В этот момент по моим щекам текли слезы, а минуты, когда Глория исполняла в том зале Coming Out of the Dark, стали одним из самых эмоционально насыщенных моментов в жизни.
Меньше чем через месяц после этого я должен был сопровождать Мэрайю на церемонию «Грэмми», где она выступала в двух номинациях. Из уважения к моим детям я намеренно старался реже показываться с Мэрайей на публике, ведь в то время я как раз разводился с их матерью. Но, к сожалению, наш брак завершился там же, где и начался, – на страницах светской хроники. Когда я женился, новость об этом попала лишь в раздел бракосочетаний «Нью-Йорк таймс», а уж развод и вовсе обсуждали во всех газетах. Как только все формальности были завершены, мне стало легче выходить с Мэрайей в свет, и церемония «Грэмми» была нашим первым шагом в этом направлении.
Мэрайя получила тогда две награды. Первая относилась к категории, относительно успеха в которой мы почти не сомневались, – «Лучший дебютант». Вторую премию она получила в номинации «Лучший женский поп-вокал» за песню Vision of Love. Получить «Грэмми» после первого же альбома – это почти нереально, все равно что оказаться в сказке! Но Мэрайя еще не сошла с подиума, а мы уже готовили для этой сказки продолжение. Нельзя было спотыкаться на втором шаге, и наш план состоял в том, чтобы предотвратить любые возможные проколы заблаговременно.
Первые четыре сингла из дебютного альбома Мэрайи моментально оказались на вершинах хит-парадов. Теперь же мы готовились выпустить первый сингл из Emotions – ее следующего альбома, – и сделать это надо было очень быстро, чтобы публика невольно приняла этот сингл за часть ее дебюта. Когда люди наконец поняли, что это не так, мы уже раздразнили их аппетит и подготовили к тому, что надо обязательно купить и второй альбом тоже. Бам! Бам! Бам! Бам! Бам! Как гвозди забивать. Именно так делал Элвис, когда мне было восемь. И по сей день Мэрайя остается единственной артисткой, первые пять синглов которой возглавили рейтинг журнала Billboard. Среди исполнителей, выступающих соло, даже Элвису не посчастливилось возглавлять хит-парад синглов чаще, чем Мэрайе Кэри.
Можно только гадать, что за выражение лица было у моего терапевта, когда она переключила канал на вручение «Грэмми» и увидела, как Мэрайя благодарит Бога за свою первую премию, а Томми Моттолу – за то, что поверил в нее. Хотя терапевт определенно была права в том, что я огульно отрицал возможные проблемы в будущем, она уже не могла сказать, что я занимаюсь самообманом, – по крайней мере, не в том, что касалось перспектив Мэрайи Кэри. Чутье не обмануло меня насчет ее таланта, пусть даже страсть и прочие эмоции взяли надо мной верх и сделали меня уязвимым в личном плане.
Меня в моих чувствах укрепляли и наблюдения за Эмилио и Глорией Эстефан, за той духовной общностью, которую они приобрели благодаря музыке. То же самое было у Селин Дион и Рене Анжелила, даже когда они еще не встречались открыто. Но «химию»-то не спрячешь.
Я познакомился с ними в 1989 году, как раз тогда, когда Селин перестала петь только на французском и готовила свой первый альбом на английском языке – Unison. На самом деле она тогда еще не очень хорошо говорила по-английски – так, могла связать пару слов. Но она обладала ангельским голосом, и не только – ее исключительный музыкальный слух и вокальный талант были таковы, что она могла отлично петь, не понимая полностью смысла текстов, а только воспроизводя их фонетически. Я помню, как пришел на студию, когда она впервые исполняла Where Does My Heart Beat Now… Это было изумительно! Не было никаких сомнений в том, что Селин ждет огромный успех.
Она выбрала свое собственное направление и создала индивидуальный стиль. Он отличался от стиля Уитни или Мэрайи и был основан на использовании среднего регистра. Но и высокие тона давались ей с пугающей безупречностью. В этом плане она, возможно, лучшая певица из всех, кого я слышал. В ее голосе есть нечто неувядающее, и, когда я сейчас слышу, как в свои восемьдесят с лишним поет Тони Беннет, то понимаю, что голос Селин тоже сохранит свою магию даже спустя многие годы.
Но оставался вопрос: как лучше донести этот голос до слушателей по всему миру? Для старта ее карьеры нам был нужен генеральный план, и буквально через несколько месяцев подвернулась отличная возможность. Студия Disney обратилась к нам по поводу полнометражного мультфильма «Красавица и Чудовище». Они хотели, чтобы мы выбрали какого-нибудь нашего артиста и записали с ним основной саундтрек. Естественно, я сразу решил, что это сделает Селин, а в продюсеры взял Уолтера А.Сама песня, написанная Аланом Менкеном, исполнялась дуэтом, так что в помощь Селин мы пригласили выдающегося певца Пибо Брайсона. В общем, лучшей возможности быстро раскрутить Селин мы и представить не могли. Disney вложила в рекламу и маркетинг «Красавицы и Чудовища» десятки миллионов, и в результате мультфильм был номинирован на «Оскар» в категории «Лучшая анимированная картина».
Помню, как, придя на просмотр, я вслушивался в саундтрек и думал: «Вот оно…» Несколько недель спустя эта песня стала хитом буквально во всем мире.
То были отличные деньки, а будущее и вовсе виделось в радужных тонах. Пока происходили все эти события, мы готовили к выпуску и альбом великого Майкла Джексона. Первый его альбом после четырехлетнего перерыва…
Мы так уважали и ценили Майкла Джексона, что в 1991 году буквально из кожи вон лезли, возобновив с ним контракт от имени Sony. Многие утверждали, что это был самый крупный контракт такого рода из всех заключенных на тот момент. Это не так, но он определенно был одним из крупнейших.
Я расскажу вам кое-что об этом соглашении, поскольку оно стало основой последующих событий. Хотя Майкла вполне устраивали наши условия, он отказывался подписать документ до тех пор, пока в официальном пресс-релизе не будет заявлено, что это миллиардная сделка. Конечно, Sony никоим образом не собиралась выплачивать ему миллиард, но поскольку Майклу был нужен именно пресс-релиз с таким заявлением, то мы нашли способ подготовить его. Да, если бы его новые альбомы стали продаваться так же хорошо, как Thriller или Bad, то тогда совокупный доход от их продаж мог бы достичь и миллиарда. Мы сформулировали эту идею для прессы таким образом, что Майкл остался доволен, но, если я правильно помню, действительный его аванс составлял всего лишь около 35 миллионов. Вполне нормальная сумма для Майкла Джексона – человека, который жил в фантастическом мире, где сбывались все мечты…
Помню, как однажды явился на деловую встречу с ним в президентский номер отеля Four Seasons. Когда я оказался в его огромном пентхаусе площадью четыре тысячи квадратных футов, то просто не мог поверить своим глазам. Все помещение было заполнено тщательно одетыми манекенами! Их было двадцать четыре штуки, и на каждом был свой особый костюм. Это, скажу я вам, было жутко! Пугающе, как в музее восковых фигур. Я тогда и правда здорово струхнул, а потом спросил у Майкла, зачем ему все эти штуки.