Злой, аки черт, Драко сверкнул своими серыми глазами, обещая равенкловцу веселую жизнь. Но любопытство, играющее в жилах мальчишки, немного пересилило, и он задал вопрос:
— Откуда ты знаешь об этом, Поттер? Ты ведь жил среди магглов!
— Ты еще спроси, не католик ли Папа Римский, — фыркнул брюнет, снимая с рук перчатки.
Боковым зрением посмотрев в сторону профессора, который наблюдал за их своеобразным диалогом, Поттер увидел, что Снейп слабо улыбается.
— Я закончил, мистер Снейп, — щелкая костяшками пальцев, сказал Поттер и вышел из–за стола.
— К директору, Поттер. Теперь мы с Вами отправляемся к профессору Дамблдору, — поморщившись, сказал Северус и приказал Малфою идти в спальню, гася котел, в котором булькало что–то бордовое, больше похожее на томатный суп, что и озвучил Гарри, проходя мимо.
Удивленно вскинув бровь, Снейп убрал палочку и вытолкал из своего кабинета мальчишку.
Двигаясь по еще более мрачному коридору, чем прежде, Гарри смотрел за тем, как развевалась мантия профессора, мысленно напевая какую–то ужасающую мелодию.
Дойдя до каменной горгульи, охраняющей проход в кабинет директора, профессор, поморщившись, произнес:
— Шоколадные лягушки.
Горгулья двинулась в сторону, открывая едковатому дуэту винтовую лестницу, ведущую в пенаты Альбуса Дамблдора. Поднявшись вверх, профессор, постучавшись, открыл дверь, проверяя, нет ли кого–нибудь в кабинете, кроме директора.
— Я привел Поттера, Альбус, — холодно произнес Снейп, впихивая мальчишку в кабинет.
— О, Северус, Гарри! Проходите! — отрываясь от поглаживания феникса, добродушно сказал старик.
— Деда Альбус! Одиннадцать лет! Десять зим! Всё хотел поговорить о том, куда Вы меня запихнули жить на одиннадцать лет, — воскликнул мальчишка, бесцеремонно присаживаясь в кресло напротив директора.
— Гарри, мальчик мой, — начал, было, профессор.
— Ваш, ваш… об этом уже осведомлен, — важно кивая, сказал брюнет.
Снейп покинул кабинет, не простившись. Феникс рассматривал мальчишку, кратко кивая — что это всё означало, было еще не понятно.
— Так было нужно. Понимаешь, ты очень знаменит в этом мире и, если бы мы оставили тебя здесь, ты… мог стать избалованным ребенком, — скрещивая пальцы. — Но всё ведь хорошо? Ты вырос довольно рассудительным, ведь так?
— Я вырос и этого достаточно. Все говорят, что человек, убивший моих родителей, исчез, а не умер. Я полагаю, что он еще вернется, но не считаю это своей заботой. Я буду, как и Вы — спас мир один раз и ушел на пенсию. Я достаточно ясно об этом говорю? — на лице Гарри была некая уверенность, обычно скрытая за маской веселого раздолбая.
— Ты невероятно умный мальчик, Гарри, — тяжко вздохнув, сказал Альбус. — В тот день, когда Темный Лорд напал на чету Поттер и пустил в тебя смертельное заклятие, между вами появилась связь, что прячется за твоим шрамом.
— Ну вы мочите, — рассмеялся Поттер. — Темный Лорд?! Его сразил годовалый ребенок. По меньшей мере, ему должно быть стыдно за это. Я бы точно не вернулся. Сидел бы где–нибудь в параллельном мире, попивал горячий шоколад и вязал носочки для плюшевых котиков.
— Носочки? — Альбус притворно встрепенулся, понимая, что еще не время вести с Гарри серьезные разговоры о спасении мира. — Какие такие носочки?
— Шерстяные. Красного цвета и в белый горох, — кивая в подтверждение своих слов.
— А для меня некому вязать носки, а зимой в Хогвартсе довольно холодно, — с досадой сказал директор, как бы намекая на рождественский подарок.
— Эээ… ладно. Я, пожалуй, пойду, — мило улыбаясь, произнес мальчик и выскользнул из кабинета.
— Ты хоть что–нибудь понял, Фоукс? — задумчиво произнес Дамблдор и откинулся на спинку своего кресла.
Глава 6
Весь мир насилия мы разрушим.
До основания, а затем
Мы строить новый мир не станем,
А просто уничтожим всё.
Жизнь в стенах Хогвартса шла своим чередом: профессора опасались нагловатого Поттера, Малфой придумывал, как насолить равенкловцу, а сам великий Гарри пытался быть тише всех и читал книжки, а точнее сказать, фэнтези, в которых было описано множество интереснейших задумок. Всё бы так и продолжалось, если бы однажды…
* * *
Гарри брел по безлюдному коридору Хогвартса, напевая себе под нос и не обращая внимания на окружающую его среду, а посмотреть было на что: причудливые тени танцевали на стенах и создавали мрачную обстановку, большие витражные окна были украшены ледяными узорами, картины не стенах негромко переговаривались между собой, создавая слабенький гул.
Вдруг из–за поворота послышался стук тяжелых каблуков.
— Поттер, стой! — выкрикнул Малфой–младший, подбегая к Гарри и хватая его за рукав мантии. — Да остановись же ты!
На что брюнет только лениво поднял взгляд на аристократа, держащего его рукав, который был весь запыхавшийся и дышал очень часто.
— Что. Тебе. Нужно? — отчеканил мальчик, вырывая свою руку.
— Я… — блондин замялся. — Ты мне нравишься, Поттер! — выпалил Драко и впился неумелым поцелуем в губы Гарри.
За что и был награжден точным ударом в солнечное сплетение и согнулся пополам, судорожно вдыхая воздух.
— Что ты сейчас сказал, гомик? — щелкая косточками пальцев, спросил Гарри, копируя поведение одного из криминальных героев, увиденного в фильме.
— Ты… — медленно выпрямляясь, прошептал Малфой–младший. — За что?
— Еще раз подойдешь ко мне с такими заявлениями, я буду вправлять тебе мозги. Кулаками, — исказив рот в кривой ухмылке, произнес Гарри и медленно побрел дальше, продолжая мурлыкать песню себе под нос.
— Мой отец узнает об этом, Поттер! — прокричал Драко, поправляя мантию.
— Узнает о том, что Драко Малфой, сын Люциуса Малфоя, гомосексуалист с раннего возраста? — прокричал Поттер, поворачивая голову в сторону одного из портретов. — Или то, что потомственный аристократ, Драко Малфой, совершенно не обучен хорошим манерам и лезет целоваться, не спрашивая разрешения? — подмигивая женщине, изображенной на картине.
На что та только с энтузиазмом кивнула и скрылась в темноте картины. Портреты загалдели, передавая друг другу горячую новость.
— Ты поплатишься за это, Поттер! — прорычал Драко, срываясь на бег и возвращаясь туда, откуда прибежал.
Гарри лишь ухмыльнулся и продолжил свой путь, думая о том, как лишить себя славы, которая, по его мнению, была чересчур навязчивой и неправильной.
Картины продолжали шуметь, а Гарри спокойно шел вперед, мурлыкая песню.
* * *
На следующий день после этого случая завтрак в Хогвартсе не просто проходил, как это обычно бывало, а пролетал за шумными разговорами и перемыванием косточек семейству Малфоев. В особенности разговоры были такого содержания, как ориентация Драко, который отчаянно пытался быть невидимым. И если за столом Слизерина все были до неприличия сдержаны, то за столами других факультетов творилось черт знает что.
Дети кричали и спорили, чуть ли не кидаясь в друг друга едой, а Поттер сидел с каменным лицом, ковыряя ложкой завтрак. Не то, чтобы ему кусок в горло не лез из–за того, что он сделал, даже наоборот, он ликовал, а вот овсянку он не любил до покалываний в животе. Просто ненавидел эту кашу.
После третьего урока, как назло совмещенного с факультетом Слизерин, Гарри начал выходить из кабинета и выплыл общим потоком, почти не управляя своим телом. Можно сказать, что его оттуда вытащило течением. Не заметив стоящего перед собой первокурсника, Поттер случайно толкнул его локтем, выбираясь из толпы. Но, то ли судьба у нашего героя такая, то ли это была чистая случайность, но тем, кого толкнул Гарри, был Драко. И этот болезненный, судя по всему, тычок, стал катализатором для драки, фантазии о которой плясали в глазах Малфоя. Люди столпились вокруг, с замиранием сердца, следя за развитием событий.