Впрочем, не так много успел сделать и я сам, потому что подошло время обеда, а затем Варя в очередной раз принялась проверять список подлежащего увозу имущества…
За два дня до отъезда я предметно поговорил с Лапиным — нужно было чётко и ясно обозначить работу, которая мне от него требовалась.
— Вот что, Ваня, — втолковывал я ему, — артефактора я из тебя выучил хорошего, ты сам это понимаешь, я тоже понимаю, — Ваня согласно кивнул, пока не соображая, куда я клоню.
— Работы для хороших артефакторов у меня хватает, — продолжал я, — как и денег, чтобы за такую работу платить. Но от тебя мне этого мало.
— Это что значит — мало? — не понял Ваня.
— То и значит, что мало, — я позволил себе усмехнуться. — Напомни-ка, сколько мы с тобой провозились, пока учёба не пошла на лад?
— Ну да, было дело, — смущённо признал он.
Поскромничал Иван, ох как поскромничал… Он тогда на пятый день только начал привыкать, как правильно готовить себе рабочее место. То есть, в приказном порядке я его к этому принудил в первый же день, а вот понимать, почему надо именно так, а не иначе, он стал на пятый. Я, правда, и сам хорош, неправильно оценил уровень, с которого Ваня начинал, но теперь-то я такой ошибки не допущу.
— И потому, Ваня, мне от тебя будет нужна помощь в обучении заводских артефакторов, — подвёл я Ивана к главному. — Я как раз для того в Александров и еду. А потом уже готов буду поставить тебя на саму артефакторскую работу.
— Думаешь, я справлюсь? — без особой уверенности спросил Ваня.
— А куда ты денешься? — пожал я плечами. — Жалованье ради такого случая положу тебе, как у мастера. Дальше — посмотрим, как работать будешь. Ну что, согласен с такими условиями?
Недолго, какие-то несколько мгновений, подумав, Ваня согласился. Ну а что, жалованье мастера всяко больше, нежели у простого работника, а парень жениться собирается… Да и сообразил, наверное, что мне его после мастерских денег посадить на работу с понижением жалованья тоже невместно будет — малый он, пусть и не особо опытный, но умный, это я ещё по гимназии помню.
…Долго ли, коротко ли, но настал день, когда отправиться в путь нам всё же пришлось. Собственным выездом [2] я пока не обзавёлся, но от предложенной отцом кареты тоже отказался — железной дорогой получалось быстрее. Встречу в Александрове нам должен был обеспечить заводской управляющий. С задачей этой Фаддей Степанович Самойлов уверенно справился, прибыв на станцию в большой коляске, где и ему место нашлось, и нам с Варварой и Иваном, и нашим пожиткам. В доме, что в прошлом году занимали Василий с Анной, жил теперь сам управляющий с семьёй, поэтому для нас сняли другой, почти такой же, да ещё и неподалёку от завода. Прислугу Фаддей Степанович тоже нанял, в общем, быт нам благоустроил. Остаток дня ушёл на устройство на новом месте, обед у управляющего, знакомство с его семейством — довольно миловидной супругой Ириной Андреевной, и совсем ещё маленькими сыном Николенькой и дочкой Настенькой, да на отправку Ивана в снятую для него меблированную комнату. На завод я решил идти завтра.
Со стороны главных ворот завод наш выглядел таким, каким я запомнил его по прошлому разу, но стоило мне пройти мимо старых цехов, как открывшийся вид меня прямо-таки поразил. Нет, я, конечно же, знал, сколько земли досталось нам от Бельских, но… Одно дело просто держать в голове некое, пусть и немалое, количество десятин, [3] и совсем иное — видеть воочию, сколько на них построено. Да уж, породнение с Бельскими оказалось правильной идеей… Особенно, когда за дело взялся я.
Моё поручение оформить Ивана Лапина мастером и приписать пока его к моей же особе Самойлов переадресовал заводской конторе, где Ваня пока и остался, а сам отправился сопровождать меня в осмотре новых цехов. Осмотр меня в общем и целом удовлетворил — сами цеха, за небольшим исключением, уже построили, сейчас в одних ещё продолжалась отделка, в других уже ставили оборудование, возле третьих расчищали от строительного мусора землю. Усердие управляющего в поддержании внутри заводской ограды чистоты и порядка мне понравилось, за что я тут же выразил Фаддею Степановичу благоволение. Доброе слово, как известно, и кошке приятно, вот и для Самойлова оно стало полезным для общего состояния души дополнением к изрядному жалованью, что платил ему отец, и воодушевлённый моей похвалой Фаддей Степанович повёл меня показывать остальные свои достижения.