Теперь вот ещё благодаря Крамницу в деле появился и новый персонаж — Юрий Артамонов, почти наверняка убийца Данилевича. Но у него-то какой интерес? Мы же ничего об этом Артамонове не знаем, за исключением того, что он чухонец. Хм… Чухонец, значит? Ну да, вполне может оказаться, что на самом деле он какой-нибудь Юри Артмани или как там ещё. Но много ли чухонцев видел московский мещанин Маркелов, чтобы именно так определить человека, что снял его дом? Ну пусть не чухонец, а кто-то, на чухонца похожий. А кто может быть похожим на чухонца? Да кто угодно из народностей балтийского побережья! Хм, балтийского побережья, значит? У нас, между прочим, та же баронесса фон Альштетт с балтийского побережья… И если Артамонов с помощью деревенского дурачка Сидорки грузил сундук на карету, отчего бы не посчитать, что он тою каретой затем и правил? А никакой баронессы Сидорка не помнит не только из-за невеликого своего ума, но и потому, что сидела она в это время в карете и окошки, скорее всего, занавесила, не иначе как из природной скромности.
Выглядело такое допущение очень удобно, а если допустить, что в Москве баронессу в день убийства Ташлиной изображала другая женщина, то и правдоподобно. Вот только основывалось это правдоподобие исключительно на моих домыслах, а не на достоверно известных фактах. Ну и ладно, попробую-ка я домыслить дальше, глядишь и ещё чего дельного в голову придёт…
Пришло. Прислуга из местных уроженцев у остзейского дворянства — явление в тех местах обычное и естественное, поэтому наш Артамонов или как его там вполне может служить у баронессы. Нанимая жильё в доходном доме, баронесса собственный выезд не держит, а значит, карету для поездки в Воронцово, Беляево и далее тоже у кого-то нанимала. Именно карету с лошадьми, кучер у неё был свой. И, кстати, исполнительницу роли баронессы для создания алиби искать тоже следует среди прислуги. Актриса-служанка для самой баронессы очень удобна — всегда под рукой и привыкла выполнять приказы хозяйки. Ну да, всё это притянуто даже не за уши, а уж и не знаю, за что, но… Но уж больно уместно Маргарита фон Альштетт смотрелась бы в качестве соучастницы Ташлина.
Человек, как известно, всегда готов обмануться, если этот обман его устраивает. А уж если речь идёт о самообмане, то готов ещё больше. Вот и я чувствовал в себе полную готовность самообмануться, потому как меня полностью устраивал результат в виде стройной и непротиворечивой картины преступления. Да, строить что-то серьёзное на столь зыбком основании было бы глупо, но кто мне мешает искать то, что сделает это основание твёрдым и прочным?
Кто? Да есть один человек… Губной пристав Иван Адамович Крамниц. Если он не примет мои домыслы, они так домыслами и останутся. Вот чтобы не остались, надо подумать, как бы их Ивану Адамовичу преподнести, чтобы и он пожелал копнуть под баронессу поглубже…
[1] Пятистенок — изба с перегородкой между жилой и нежилой частями, выполненной как единое целое со всем срубом
[2] Чухонцы (чухонь, чухня, чухно) — распространённое в русском простонародье название представителей прибалтийских финских народностей
Глава 25. Малые успехи и большие задачи
— Вот как? — сказать по чести, слова Крамница меня откровенно удивили. — И какие же доказательства предъявила баронесса?
…Нельзя сказать, что мы с Крамницем прямо-таки ругались, но дискуссия у нас с приставом вышла, скажем так, до крайности оживлённая. Иван Адамович остро критиковал меня за попытки оторваться от действительности и уйти в область ошибочных догадок, неоправданных предположений и совсем уж беспочвенных домыслов, я же предлагал ему непредвзято оценить то крайне незавидное положение, в коем пребывал розыск по убийству Ташлиной и Данилевича, развёрнуто объяснял приставу, как именно мои догадки могут вывести нас из тупика и закончил риторическим вопросом, что Крамницу нравится больше — топтаться на месте, как оно происходит сейчас, или же проверить мои догадки, которые, пусть и выглядят чрезвычайно смелыми, но имеют все возможности привести нас к прояснению дела и его успешному раскрытию. Пытаясь опровергнуть мои умопостроения, Крамниц напомнил мне, что никакой выгоды от участия в этом гнусном преступлении закона Божьего и человеческого баронесса фон Альштетт не имела бы при наличии вполне законного дохода в виде назначенного ей покойным супругом содержания, и в подтверждение своих слов упомянул о неопровержимых доказательствах этого, представленных самой баронессой. Нет, слова пристава о доходах баронессы я помнил, но доказательства их как-прошли мимо меня, вот я и заинтересовался.