– Кого купить?
– Служанку. – На меня смотрели искренние и такие красивые чистые глаза.
– Что? – Я внезапно понял, что раньше никогда не интересовался этим вопросом, не задумывался о нём. Проблемы рабства волновали меня мало, а уж на фоне проблемы собственного выживания любому показались бы эфемерными. Но сейчас – другое дело. Я наконец нащупал ногой плотную и надёжную тропку в этом болоте чужой жизни, и участок внимания освободился для всяких посторонних мыслей и сопереживания. – Ты рабыню имеешь в виду?
– Да. Можно купить хорошую и сравнительно недорого, особенно если не торопиться…
– Так, давай договоримся раз и навсегда – никаких рабов в моём доме не будет никогда. Хорошо? У нас есть деньги, есть люди, которые согласны работать в нашем доме, помогать тебе за весьма скромную плату – и слава Богу. Так пусть и дальше идёт.
– Но если купить, то тогда платить будет не нужно. Только кормить и одевать.
– Нет.
– Как скажешь. – Она покладисто опустила глаза. – Тогда я найму ещё одну женщину? Она будет стирать, гладить, прибираться в комнатах и на кухне, мыть посуду…
– Нанимай хоть двух, если увидишь, что нам это теперь по деньгам. Пусть делают по дому всё. Но за работу они должны получать плату. Договорились?
– Как скажешь, Сере́ж…
Первое, чему я научил её – называть меня по имени, а не по прозвищу, данному мне императором. Правда, имя Сергей ей не давалось, и она стала именовать меня Сере́ж. В её устах это звучало очень своеобразно, экзотически, но я быстро привык. Всё равно лучше, чем называться как попало и в полузабытьи сна или в состоянии крайней усталости не идентифицировать обращение как своё имя.
Через день я уже переступил порог роскошного купеческого особняка. Надо сказать, сразу бросилось в глаза, что пристрастием к излишней пышности и аляповатости хозяин дома не страдает – и снаружи, и изнутри каждая мелочь говорила, во-первых, о незаурядном вкусе, а во-вторых, об умении владельца всего этого богатства прислушиваться к мнению профессионалов. Уж конечно, не первогильдейский купец – по-нашему бизнесмен-олигарх – расставлял в вестибюле статуи и декорировал стены живой зеленью.
Дочка купца встретила меня в гостиной настолько кислой миной, что я поморщился бы, как от дольки лимона, если бы не стремился с самого начала одерживать над нею верх. Можно было ожидать, что конфликт, начавшийся в клубе, продолжится и теперь. А уж когда я примусь осуществлять функцию надзора, он вполне может перейти в открытую стадию.
– Значит, батюшка решил ещё раз попробовать. – Она выпятила губы, и без того полноватые. – Ты что, будешь таскаться за мной и по дому тоже?
– Надеюсь, что не придётся. А ты что – и дома способна делать такие капитальные глупости, как на праздник в клубе?
– Не твоего ума дело.
– Теперь это дело моего внимания и профессиональной этики. Ум тут ни при чём.
– Профессиональной чего? Напридумывал слов… «Ум ни при чём». Да уж, какой там у тебя ум… И вообще – чего ты мне хамишь, а?
– Послушал тебя и решил, что у тебя в семье такая манера общения.
– Чего?
– С клиентами-хамами надо ведь на их языке разговаривать. Чтоб им было понятно.
– Да как ты смеешь?! – Девица аж пятнами пошла.
– А ты?
На меня смотрели два изумлённо-обиженных круглых глаза. Приоткрыв рот, она явно не знала, что б такое ответить. Да, девочка, у тебя нет постсоветской закваски, ты не приобрела иммунитет к хамству, общаясь с представителями сферы услуг, унаследованной от прошлого. Не научилась отругиваться и отгавкиваться либо же просто игнорировать чужой оскорбительный напор. Я не без юмора следил за её попытками задеть меня, оскорбить. Её замысел казался мне очевидным – избавиться от назойливой опеки.
Что ж, посмотрим, у кого язык лучше тренирован.
– Чёрт побери, – изрекла наконец потерявшая было дар речи девчонка. – Я папе скажу, чтоб он тебя выгнал.
– Валяй. Посмотрим вместе на его реакцию.
– Ты мне хамишь!
– И как же это я тебе хамлю? Правда глаза колет?
Здесь полагалось особым образом выразительно смотреть. Судя по тому, как наливные щёчки девушки последовательно поменяли три цвета, она действительно не была закалена в словесных баталиях.