Окинул её оценивающим взглядом. Нет, несомненно, определённым шармом она обладала. Часть этого шарма была достигнута благодаря папиным деньгам, часть была природной, тщательно выявленной и заострённой. Да, многие мужчины могли бы увлечься ею, особенно здесь, где большинство верило, что женщина должна быть кругленькой, как яблочко, и мягкой, как пуховая подушка.
Но даже безотносительно характера она была явно не в моём вкусе.
– Красавица – слишком сильно сказано. И я молчу о том, насколько тебя портит твой характер и твой недостаток воспитания.
Она снова задохнулась – похоже, удар пришёлся ниже пояса.
– Да мой отец нанимал для меня лучших учителей, самых дорогих! Тебе и деньги-то такие не снились, какие он платил одному только учителю танцев!
– Не впрок пошло, определённо.
– Да ты сам!.. Быдло деревенское!
– Ты ведь сейчас буквально расписываешься в том, как тебя тяготит твоё низкое происхождение. Успокойся уже, меня твоё происхождение мало волнует.
– Да ты… Да я!.. Да мой отец – первой гильдии купец! Ты… Завидуешь!
– Кому? Ему или тебе?
– Да… Всем!
– Думаешь, бывшему императорскому гладиатору стоит завидовать дочке какого-то купца?
– Не какого-то! Не какого-то! А самого богатого – ты понял? Самого богатого в Империи!
– Послушай, неужто жизнь твоя настолько беспросветна, что тебе прямо-таки необходимо всем рассказывать про всеобщую зависть?
– Какая беспросветная?! Да я счастлива!
– Тогда почему мне с пеной у рта это доказываешь? Счастливые люди так себя не ведут.
– Я счастлива, чёрт тебя подери, понял?!!
– Ещё двадцать раз повтори и поверишь в это. И будет тебе настоящее счастье.
Встрёпанная и взмокшая, она сейчас напоминала выбравшегося из лужи воробушка – раздражённого, растерянного.
– Я тебя ненавижу! – И это звучало как признание поражения.
Но меня уже несло, остановиться я смог не сразу.
– Главное, чтоб не любила.
Меня смерили уничтожающим взглядом, но не уничтожили. Да и куда там – девчонка явно пасовала в непривычной для неё ситуации.
Я ждал для себя всевозможных проблем от её отца (потому как мало ли что он там говорил – важно, как отреагирует в реальной ситуации «притирки характеров»), однако при встрече дождался любезного взгляда и комментария: «Ну что ж, вы поладили, и хорошо».
– Поладили? – недоумённо переспросил я.
– Разумеется, она весьма эмоционально высыпала мне груду нелестных эпитетов в твой адрес. – Делец снисходительно усмехнулся – похоже, цену дочке он знал. – Но, судя по тому, насколько разношёрстны были эти эпитеты и насколько неконкретны, это просто девичья дурь. Не стоит внимания. В целом, она не требовала, чтоб я немедленно рассчитал тебя, так что можно считать, что ты ей понравился.
– Я ей понравился?!
– Ох уж эти девичьи симпатии. Глупышки в возрасте моей дочери сами не знают, что им нравится и чего им хочется. Именно поэтому их выдают замуж родители, не спрашивая, что они думают о будущем муже. Бесполезно спрашивать. – Озабоченность проложила на лице Прахима несколько глубоких складок. – Да… С моей дочуркой, с её напрочь испорченной репутацией не так просто будет подыскать ей достойного мужа. Но это не тот вопрос, конечно, который мне есть смысл обсуждать с тобой. Начинать оберегать её репутацию теперь уже поздно, так что я не накладываю на тебя ещё и эту обязанность. Твоя забота – только её безопасность. Но уж безопасность чтоб наверняка!
Я лишь руками развёл – последнее и так было очевидно.
Глава 12. Долг телохранителя (2)
Добиться безопасности богатой девчонки в условиях столицы (города, пронизанного вниманием местных представителей правопорядка) было не так и сложно. И если бы не возникали проблемы с нашим общением, работа получилась бы ленивой, дремотной и сонной, нисколько не соответствующей оплате.
Но нервы Кариншия трепала мне упорно и безотрывно. Осознав, что намёками на происхождение меня не зацепишь, скорее огребёшь от меня, она принялась испытывать на мне свои женские чары. Впрочем, как я быстро узнал от слуг в доме Прахима, девчонка пробовала их на любой особе мужского пола, появлявшейся в зоне её внимания. И не всегда дело ограничивалось только флиртом. Может быть, проще было поддаться, сделать вид, что увлечён и польщён и успокоить её дамское самолюбие, сквозившее в каждом движении, жесте, звучавшее в каждой интонации.