За две недели жизни здесь, за две недели тренировок я успел познакомиться лишь с крохотной частью замка, научился отыскивать путь из своей каморки в обеденный зал и залы для тренировок, да ещё пробираться через вязь коридоров и внутренних двориков к одной из калиток, ведущих сквозь внешнюю стену на берег реки. Там разрешали купаться. Переплыть реку, наверное, тоже возможно. Но толку? Противоположный берег не был пустынным, там раскинулся посёлок, на берегу теснились причалы и лодки, да и всё на виду. Даже проверять не хочется, особенно после того, как мой новый приятель, Руйш – тот самый, не снимавший с шеи шарфа даже в воде – проделал напоказ такой эксперимент.
По его словам, раньше два раза незнамо откуда взявшиеся солдаты ловили его на том берегу, стоило ему выбраться из воды. Теперь же из калитки почти сразу выглянул один из местных чародеев, без спешки спустился к самой воде, терпеливо дождался, когда Руйш доберётся до противоположного берега, сделал какую-то сложную манипуляцию руками, и моего товарища по несчастью протащило прямо по воде в обратном направлении, причём на приличной скорости. После чего выкинуло на песок.
Пару секунд маг спокойно наблюдал за тем, как его жертва, извиваясь, откашливается и отплёвывается на берегу, после чего развернулся и ушёл обратно в замок.
Просто и доходчиво.
Я лишь хмыкнул ему вслед.
– Они что, за нами постоянно следят?
– Получается, – выхрипел из себя Руйш. Стащил с шеи чудом удержавшуюся там мокрую тряпку, прокашлялся в неё. – И жаловаться-то не на что… Вот ведь!..
Да, жаловаться действительно было не на кого и не на что – нас ведь предупреждали. Сбежать же ночью и вовсе было невозможно – после заката, когда закрывались внешние ворота, нашего брата дозор не допускал даже на внутренние стены. Хочешь любоваться окрестностями – поднимайся на башню. А оттуда можешь хоть птичкой порхать. Так что по логике оставалось лишь искать подземный ход. Но по законам фортификации моего родного мира он должен был начинаться откуда-то из донжона, и вряд ли тут люди мыслят иначе. Так что эту идею я оставил сразу.
Тренируйся да уповай на свою счастливую звезду, вот и всё.
Ещё через неделю ко мне подошёл мастер.
– Как оцениваешь свою форму?
– Серединка на половинку, – переводя дух, ответил я.
Последний залихватский бросок дался мне с особенным трудом. Демон, скотина, оказался самообучающимся и теперь то и дело норовил перехватить и швырнуть меня. Правда, получалось у него так себе, но недостатки техники тварь старалась возмещать силой и напором, далеко превосходящим возможности человека. В подобных случаях приходилось иногда уступать и лететь на пол, чтоб не оказаться со сломанной рукой.
– Вот завтра и посмотришь, – невозмутимо отозвался тренер, чьего имени я так пока и не удосужился узнать. – Завтра у тебя бой.
– Вот так прямо сразу завтра?
– Что же не так? Или ты рассчитывал, что я сообщу тебе о бое за несколько дней?
– Неплохо было бы, между прочим.
– Своё желание его величество высказал сегодня. Я знаю его вкусы, но предугадывать желания не могу.
– А если бы он пожелал бой вот прям щас?
– Ты бился бы прямо сейчас. – На меня смотрели безмятежно и спокойно, как, наверное, смотрят боги, а ещё абсолютно счастливые люди, занимающие в мире то же самое место, которое только их и дожидалось. Спорить с ним было так же бессмысленно, как и со скалой. – С самого первого дня здесь ты должен был готовиться к этому, – добавил он. – Времени было достаточно…
Мне показалось, что этих трёх недель просто не было. И проблема не в физической подготовке – я никогда ещё не пребывал в настолько великолепной форме. Просто я вдруг понял, что совершенно не готов быть настоящим гладиатором.
Я мог гипотетически воображать, как всё это должно выглядеть, разве что по прочитанным книгам, по кино – не более того. Не так-то просто было поставить себя на месте подобного человека – я ведь не видел собственными глазами, какие они, чем живут, о чём думают, выходя перед боем на арену… Почему-то именно так себе представлял – арена, трибуны, полные тщедушных орущих людей, песок под ногами, рёв хищников где-то за спиной и противник, лицо которого скрыто кожаной маской. Почему – не знаю.