А она явно умела драться, без преувеличения. Высокая, крепкая, хоть и не лишённая изящества, с жестоким взглядом и холодным изгибом губ, госпожа Миралей ступала по траве плавно, как нацелившаяся на птичку кошка, при этом щетинилась она сразу двумя стальными лезвиями. В этот момент трудно было поверить, что кто-нибудь захотел бы приласкать её, проявить нежность и дождаться нежности от неё.
С первым гладиатором она расправилась за несколько минут, можно было даже решить, что тот, уступая её высокому положению, поддался. Только подобное предположение едва ли уместилось бы в голове нормального человека – кто в здравом уме отдаст свою жизнь ради того, чтоб доставить удовольствие богатенькой бабе?
Со вторым противником женщина возилась дольше. На удивление, он сопротивлялся ей намного эффективнее, чем его более опытный товарищ до того, и с каждой минутой градус ожесточения императорской наложницы повышался. Причём это нисколько не влияло на мастерство, с которым она действовала мечом и длинным кинжалом. Наоборот – казалось, что чем холоднее и злее становится её взгляд, тем искуснее она действует.
Третьим противником леди Миралей стала девушка. Гладиаторша продержалась против наложницы императора дольше всех, однако и она, в конце концов, схлопотала несколько сантиметров стали в тело и откатилась прочь, тиская пальцами бок. Добивать её дама не стала, отвернулась и отшвырнула оружие. Устало потянулась. Подруги зарукоплескали императорской наложнице, и слуги, повинуясь жесту одной из них, самой здравомыслящей, понесли в шатёр новую порцию закусок и свежие напитки со льдом.
Ночью в замок возвращались только мы двое – двое из десятерых гладиаторов, отобранных для того, чтоб развлекать местных знатных дамочек. Только двое, и, глядя друг другу в глаза, мы оба вполне понимали, что нам просто повезло попасть в первую пару, когда публика ещё «не раскачалась».
«С ума сойти, это ж надо было так вляпаться во всё это», – подумал я, укладываясь в постель.
Глава 3. Меч и коготь (1)
Всё происходящее предстало передо мной в новом свете. Казалось, я опять посмотрел по-новому на то, к чему уже успел отчасти привыкнуть. Только чудо сохранило мне жизнь на этот раз. Так что, если намереваюсь и дальше выживать (а я, несомненно, намереваюсь), следует так или иначе осваивать местные традиции боя. В том числе и на длинном клинковом оружии. Или, по крайней мере, тренироваться с теми, кто владеет мечом.
Об этом я сообщил мастеру, едва он поднялся ко мне с утра пораньше.
Исмал – мастер-тренер, чьё имя я всё-таки удосужился узнать, хоть и с запозданием почти в месяц – посмотрел на меня взглядом, который я пока не научился распознавать.
– Ты с Аэмиром довольно неплохо разыграл представление. Твоё счастье, что госпожа Миралей и её подруги этого не поняли.
– Не поняли же, так о чём говорить?
– Не о чем, верно. Однако, надеюсь, ты сделал выводы?
– А что тебя беспокоит? – я давно уже перешёл на «ты» и, поскольку никто такому обращению не удивлялся и не возмущался, сделал вывод, что так здесь принято. – Что разозлятся клиенты или что меня, разозлившись, прикажут прикончить?
– Я привык относиться к своим подопечным с бережливостью. Смерти, которых можно было бы избежать, меня огорчают. Наилучший результат, которого ты мог бы добиться, если пожелаешь – это долгая жизнь гладиатора. Здесь мы с тобой желаем одного и того же.
– Не могу сказать, что именно этого хочу от жизни.
– Чего же ты хочешь?
– Вернуться на родину, например.
Мастер усмехнулся.
– Я имел в виду – из реального. Если бы мне захотелось стать императором, я предпочёл бы помалкивать о подобных своих мечтах. Но, думаю, ты желаешь жить, не так ли?
– Как почти любой человек.
– В таком случае тебе следует тренироваться ещё усерднее. И старайся не устраивать подобных представлений, разве что с тобой заранее разработают сценарий. Это вполне возможно. Ты желаешь тренироваться с мечником? Очень хорошо. Интересуют ли тебя бойцы, владеющие иным оружием?
– Само собой.