– Я очень даже понимаю, как это круто, что я всё ещё жив!
– По твоему ответу понимаю, что ты ничего, из того, что я сказал, не понял.
– От меня ещё что-то требуется? – Я потерял терпение.
– Нет. Ступай, мальчик проводит тебя к врачу, а потом можешь быть свободен до вечера.
– В каком смысле?
– Практически в буквальном. Можешь погулять по городу, если желаешь. Вот деньги. Но сперва к врачу.
Спорить – да зачем? Я поднялся на этаж, позволил стащить с себя кольчугу и продемонстрировал два солидных синяка. Трещина в ребре – пояснил лекарь, обследовав один из них. Ничего страшного. Вот мазь, сейчас его помощник мне вотрёт и будет приходить втирать каждое утро и каждый вечер. Три дня тренироваться аккуратно, в щадящем режиме, потом можно наращивать нагрузки. Постепенно, само собой. Если будет болеть, прийти и сказать. А теперь лучше бы освободить комнату и внимание врача, потому что с моим противником ещё очень много возни.
Я вышел из служебного выхода со стадиона – зрелищами боёв, да и танцами тоже я был сыт на сегодня по горло. Разумеется, от дразнящих воображение свидетельств праздника не увернуться, да и не надо. Главное – знать, что на этот раз от меня отвязались, и я волен какое-то время наслаждаться покоем и стабильностью в этой жизни.
А если не держать в голове вероятность летального исхода, то существование местного гладиатора – штука довольно приятная.
Остаток дня прошёл в ощущении какой-то неимоверной усталости. В трактире, куда я заглянул (полупустом, конечно, почти все умотали любоваться на смертоубийство), вокруг меня плясали сразу три свободные служанки – а меня это раздражало. Я хотел, чтоб меня оставили в покое. Предлагаемые блюда, должно быть, очень вкусные, глотал без какого-либо удовольствия, и, осознав, что уже невмоготу, заторопился обратно в замок, поближе к своей комнате. Может, сказалось ещё и лечение… Словом, мне хотелось только одного – лежать.
В замок меня впустили не сразу, а когда я всё-таки добрался до отведённой мне комнаты и рухнул лицом вниз, в дверь снова заглянули. Девушка, которая раньше носила обеды и ужины, от двери продемонстрировала мне кувшин.
– Винца притащить?
– Не хочу.
– А пива?
– Отстань. – И тут же пожалел, что вырвалось – с местными, тем более с обслугой, я предпочитал поддерживать хорошие отношения.
Правда, девушка, похоже, нисколько не обиделась.
– Что, умаялся? Как понимаю, развлечения тебе предлагать тоже бессмысленно?
– Да уж!
– Ну ладно, отдыхай. Врача позвать? – И упорхнула.
Может быть, благодаря усилиям местной медицины я чувствовал себя намного лучше, чем должен был, только очень уж вялым и равнодушным. Два последующих дня празднеств прошли как-то мимо моего сознания, хотя они заметно проредили моих нынешних знакомцев, спускавшихся к ужину в общую залу. Выжившие не теряли оптимизма. Кроме меня ещё только один гладиатор щеголял золотым браслетом. Только увидев его и выражение лица, с которым он демонстрировал награду интересующимся, я понял, как следует держать себя бойцу, удостоенному императорского знака внимания. И заодно – как нужно этот браслет носить.
Мне не могли не польстить завистливые, а когда и восхищённые взгляды молодых гладиаторов, большинство из которых было привезено сюда для участия в массовых или малых боях – тех, что происходили на второстепенных аренах столицы. Для них золотая безделушка с выполненными эмалью императорскими знаками была доказательством моей необъятной крутости и обязывала смотреть мне в рот. В принципе, я не то чтобы возражал.
– Ты как-то не слишком стремишься наблюдать за чужими боями, – сказал Хунайд, с подозрением сощурив глаза. – Думаешь, что всё на свете умеешь, и опыта набираться тебе не нужно? – И чуть сменил тон. – Что, сильно болит твоё ребро?
– Ребро не сильно болит, но вряд ли я смогу набраться опыта, наблюдая чужие выступления.
– Много ты понимаешь в этом деле! – Помощник Исмала сделал презрительное лицо. – Что, думаешь, если император тебя отметил, то ты всё, бессмертный?