Я не то чтобы ожидал увидеть целый табун полуобнажённых леди, но был несколько разочарован, обнаружив, что откровенные по местным меркам наряды не слишком-то откровенны. То одна, то другая женщина из толпы показывала ножку из разреза, да, может быть, слишком глубокое декольте, но что в этом особенного? Лица каждой были скрыты либо кружевными густыми вуалями, либо перьями, свисающими с головных уборов. Плывшие по сторонам процессии танцовщицы были обнажены намного значительнее… Ах, да! Цеховое право, дающее отпущение греха недостаточно закрытой одежды.
Впрочем, и само по себе зрелище оказалось достаточно ярким и пышным, чтоб не жалеть излишне о скромности местных дам. Кстати, вон та, чьё лицо лишь наполовину скрыто перьями, очень даже ничего. Какая грудь!.. Она прошла совсем рядом с окном, на край которого я облокотил руку с кружкой и, конечно же, с браслетом, и, оценив блистательную императорскую награду, завлекательно улыбнулась мне. Похоже, гладиаторы здесь пользуются щедрой женской благосклонностью.
Ковыряясь в угощении и поощряющее поглядывая в окно на женщин, которые участвовали в шествии, я вдруг поймал себя на том, что как-то очень органично и спокойно воспринимаю себя в этом мире. Кажется, даже готов смириться с тем, что не будет у меня больше никакой другой родины. Удивившись самому себе, я постарался припомнить родной двор, где вырос, школу, куда ходил не только на быстро опротивевшие уроки, но и на самбо, и скверик, где в первый раз поцеловался с одноклассницей, хоть и не первой красавицей, но тоже хорошенькой – она пользовалась вниманием парней.
Вспомнил встречи и тусовки, вспомнил крышу дома, которую мы осваивали с друзьями и на спор стояли на краю, и мост, с которого прыгали, и озеро в лесу, где первый раз ставили палатку, делая многоопытный вид. Для меня много значили и некоторые городские закоулки, где я с нетерпением ждал свою первую девушку, которой, помнится, увлёкся до головокружения. Вспоминать о них, осознавая, что больше не увижу эти места вновь, было больно.
Ни к чему себя мучить. Если мне здесь жить, значит, надо с этим свыкаться. И если вспоминать тяжело, мне придётся не вспоминать. Если другого выхода нет, этот новый мир да станет для меня домом…
Глава 5. Игра в свободу (1)
Всё менее и менее странной мне казалась эта жизнь, всё более и более естественно я воспринимал требования, которые ко мне обращали, и указания, которые мне давали. После шествия императорских гладиаторов, которым завершили празднество, я не мог не оценить, пожалуй, последний сомнительный штрих тех преимуществ, которые давало положение бойца. Меня, как удостоившегося двух наград, поставили в первый ряд…
Количество людей, пялившихся на меня с открытыми ртами и оравших что-то невразумительно-восторженное, слегка напрягло. Конечно, побыть в положении звезды – в этом тоже что-то было. Не удивился бы, если б узнал, что именно так у меня на родине приветствуют известных футболистов или призёров олимпийских игр – мне самому не случалось толкаться среди публики в подобных случаях. Недоумевая собственному оживлению, попытался убедить себя, что к удовольствию тут добавляется и сколько-то раздражения: кому, мол, может понравиться быть подобием выставочной собаки, в которую тыкают пальцем, хоть и с восторгом?
Но чувство это было фальшивым. Продиктованным представлениями о том, как оно должно быть в моём положении.
– Теперь у тебя прямой путь к успеху, – сказал Исмал, поднявшись ко мне в тренировочный зал на следующее же утро после того, как всех нас увезли из столицы обратно в замок. – Даже если ты не удержишься в числе императорских бойцов, у тебя отличный шанс.
– А что требуется, чтоб удержаться в их числе?
– Только желание его величества. Он редко оставляет у себя на длительный срок чужаков, но такое случается. – Мастер оглядел меня с сомнением. – Правда, для того чтоб император пожелал видеть тебя среди своих постоянных бойцов, тебе следует научиться владеть мечом намного лучше. Пока ты им не владеешь никак.
А чуть позднее в залу спустилась девушка, имя которой, несмотря на его экзотичность, я запомнил с первого раза. Именно с нею я бился в последний раз. Оэфия и как-то там дальше. На этот раз она была одета не в тонкий кожаный доспех, а в свободную рубашку и широкие брюки, похожие на штаны-афгани. Так одевались женщины гладиаторы для тренировок, это я уже знал.
– Привет, Серт. – Она подняла руку.