– Аделаида, – сказал Алтон. – Боюсь, этот термин звучит слишком похоже на язык бизнеса. Я бы предпочел, чтобы ты думала об этом как о более личном, без сделок и соглашений.
В его речи был тембр, ритм, который успокаивал меня.
– Спасибо, Алтон. Я ценю это. Однако, что бы ни говорил тебе мой отец, я способна понять свою роль в переговорах, которые произошли. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы стать хорошей женой. Я также соглашусь на все, но я хочу знать... мне нужно знать, о чем велись переговоры.
Он посмотрел на моего отца. Я переводила взгляд с одного на другого, пока они безмолвно спорили между собой.
Наконец отец откашлялся.
– Как я уже сказал, вы сбежите. Будет заключен брачный договор.
Я кивнула, радуясь, что отец решил позаботиться о моих интересах.
Он продолжил:
– Я не буду утомлять тебя подробностями, только основными моментами. В случае смерти кого-либо из вас или развода, все владения Монтегю отойдут Александрии.
– Стой! Что? Кого-нибудь из нас?
– Да, – сказал Чарльз. – Это еще не все.
Я убрала руку и посмотрела на Алтона.
– Ты согласился на это?
– Согласился. Мы оба здоровы, и я ждал до сих пор, чтобы жениться. Я не собираюсь разводиться. Этот пункт не является проблемой.
– Но, в конце концов... мы не будем жить вечно.
– Александрии будет приказано позаботиться об одном из вас, – добавил Чарльз.
– Соглашаясь на этот брак, Алтон принимает тот факт, что у него никогда не будет собственного наследника. Он знает о твоей неспособности забеременеть.
Я ненавидела, как холодно это звучало. Неудивительно, что у меня были проблемы с сексом. Кроме того, ему сорок три года. Если бы у него были дети, он бы уже это сделал.
– Лаида, то, что ты сейчас услышишь, не должно повториться, – предупредил отец. – Мы с Антоном долго обсуждали это, и я решил, что для того, чтобы это сработало, ты должна знать о ставках.
– Что?
– Ты согласна?
Хотя мой пульс участился, я кивнула.
– Как ты упомянула, вы с Алтоном не будете жить вечно, как, очевидно, и твоя мать, и я. Согласие Алтона Фицджеральда на этот брак является гарантией того, что его потомство унаследует имя и статус Монтегю и все, что с ним связано.
Я переводила взгляд с одного мужчины на другого, не понимая, что я упускаю.
– Разве ты только что не сказал, что не хочешь больше иметь детей?
– Мы больше не обсуждаем детей, – поправил Алтон.
Я искала ответы.
– Патрик? Твой племянник?
– Нет! – сказал Алтон со смехом. – Поскольку я женюсь на тебе, чтобы получить права Монтегю, я хочу гарантировать, что у моего сына будет такая же возможность.
– Т... твоего сына?
– Не возможность, – поправил Чарльз. – Это как соглашение с тобой, так и соглашение Александрии.
Я встала и принялась расхаживать взад-вперед.
– Ей всего четыре года. Я согласилась со всем, что ты сказал. Я понимаю, что это мой долг. Но она же... ребенок.
– Она из рода Монтегю. Она продолжение имени. Это ее долг, так же как и твой, – сказал Чарльз.
– Сын? – Я повернулась к Алтону. – За кого Александрия должна выйти замуж?
Чарльз кивнул Алтону, и тот ответил тем же. Оливия встала и направилась к двери. Все и вся происходило в замедленной съемке. Я наблюдала, отстраненно, как будто все они знали сценические реплики, а я была единственной, у кого не было сценария. Так много эмоций, так много лжи. Я хотела вспомнить инструкции доктора Сэмса, механизмы, как он это называл. Но за то время, которое потребовалось моей матери, чтобы открыть дверь, мой мир разрушился.
Вошла моя лучшая подруга.
– Сьюзи? – воскликнула я. – Почему ты здесь?
– Мы с Оливией будем снаружи.
Отец не спрашивал, и через несколько секунд я осталась наедине со своей лучшей подругой и женихом.
Глаза Сьюзи были необычно красными и опухшими.
– Боже, я ненавижу тебя прямо сейчас, – сказала она, обнимая меня. – Но я всегда буду любить тебя.
Я не могла понять.
– Почему ты плачешь?
– Мы приносим жертвы ради наших детей. Верно?
– Наверное, – ответила я.
Мои глаза расширились, пока я искала ответы у Алтона и Сьюзи. Постепенно некоторые всплывали, но они не имели смысла.
Она взяла меня за руки и крепко сжала их в своих.
– Брайс – мой ангел, моя гордость и радость. Я страдала от неловкости развода и держала голову высоко, чтобы ему никогда не было стыдно. Марсель был неудачником, тем, кто бросил нас. Ему нужен был тест на отцовство. Я не могла этого допустить. Если бы я это сделала, Брайс знал бы правду. Весь мир узнал бы. Они никогда не узнают. Он никогда не узнает.
Где, черт возьми, эта девушка с вином? Мне нужна вся чертова бутылка!
Мои руки взметнулись вверх и вниз, когда я ходила кругами и вставляла кусочки этой новой головоломки на место. Брайс... тест на отцовство... кровь шумела в моих венах, эхо отдавалось в ушах. Вино, которое я выпила, плескалось в животе, когда до меня начало доходить.
– Скажи это. Скажи!
Тон голоса возрос. Я была похожа на льва в клетке, на дикого зверя. Это было неправильно. Лев был королем и заслуживал быть на равнинах Африки; вместо этого он был пойман в ловушку как представление и развлечение. Некоторые могут даже утверждать, что его плен служил цели образования, давая детям возможность узнать о животных, не принадлежащих к их миру. Кто-то должен объяснить это королю джунглей. Для него это было несправедливо. Я чувствовала то же самое. В тот момент я была львицей, тоже запертой в клетке, выставленной напоказ, спрашивающей – не сказавшей – что говорить и что делать.
Сьюзи тихонько всхлипнула, когда шея Алтона выпрямилась, а грудь выпятилась.
– Эдвард Брайс Спенсер – мой сын.
В его голосе звучала гордость, совершенно лишенная раскаяния.
Я посмотрела Сьюзи в глаза.
– Ты никогда ничего мне не говорила. Я твоя лучшая подруга, и ты никогда не говорила мне, что ты и... – я повернулась к мужчине, который спал с моей лучшей подругой, который разрушил ее брак.
– ...почему я не знала?
– Лаида, ты же знала, что мы с Марселем не были счастливы.
– Тогда почему? После того, как вы с Марселем развелись, почему вы двое не...?
Они обменялись взглядами, которые разделяла только интимная близость. Это заставило мой желудок сжаться.
– Боже мой. – Я сделала шаг назад. – Вы двое. У вас. О Боже... ты ... – Мой голос затих.
Сьюзи энергично замотала головой из стороны в сторону.
– Нет, Лаида, не будем. – Она глубоко вздохнула. – Мы были вместе. Мы уже собирались сделать это достоянием общественности, когда Рассел…
В висках стучало. Где, черт возьми, вино?
– Как только ты рассказала, что твой отец говорил о повторном браке, я подумала о Брайсе.
Мои колени подогнулись, когда я упала на один из стульев.
– Ты подумала о Брайсе? Мой муж умер. Мне сказали, что я должна снова выйти замуж... – Я недоверчиво посмотрела на нее. – ...и ты подумала о своем незаконнорожденном сыне?
Алый цвет покрыл кожу над воротником Алтона, заливая его шею и щеки. В моем измененном состоянии сознания у меня были образы мультфильмов, которые я видела в детстве. С забавным маленьким лысым человечком в охотничьем костюме. Когда он злился, краснота поднималась, как градусник, пока у него не лопалась макушка. Вот что я увидела, когда посмотрела на мужчину, за которого собиралась выйти замуж.
– И да, и нет, – авторитетно заявила Сьюзи. – Я подумала о Брайсе. Я всегда думаю о Брайсе. Однако он не ублюдок. Официально он сын Марселя Спенсера. И, – добавила она уверенно, – он женится на Александрии Монтегю. Он будет претендовать на все это. – Она обвела комнату руками и сделала небольшой круг. – Так же, как и Алтон.
– Ты что? – недоверчиво спросила я. – Чертова мученица?
Сьюзи высоко подняла подбородок.
– Да. И я ни о чем не жалею. Мы с Марселем много лет пытались завести ребенка. Он винил меня, хотя никогда не ходил к врачу, чтобы узнать что-то другое. Я поняла, что он прав: я была сломлена. Потом, после того, как мы с Алтоном... после того, как мы... – у нее, по крайней мере, хватило совести опустить глаза. – Я забеременела. Мы с Марселем не были все еще... я была его женой. Я сказала ему, что Брайс от него. Думаю, Марсель хотел верить. Но со временем не смог.
– Вы двое? – Я повела глазами взад и вперед. – ...все еще?
Алтон опустился на колени рядом с моим стулом.
– Нет. Вы двое – подруги. Я бы не стал этого делать. Через несколько месяцев мы поженимся. Наши отношения со Сьюзи окончены.
По щеке моей лучшей подруги скатилась слеза.
– Это так мерзко! – И тут мне в голову пришла новая мысль. – Мои родители знают?
Сьюзи кивнула.
– Почему? Почему мой отец согласился на это?
– Потому что я не Рассел. Я так же, как и ты, заинтересован в том, чтобы этот брак удался. Я хочу этого. – Он огляделся по сторонам, а потом посмотрел на меня, приподняв бровь. – Аделаида, я хочу тебя. Мне нужна "Монтегю Корпорейшн", но больше всего я хочу гарантировать будущий успех моего сына. Ты никогда не сможешь подарить мне ребенка. Я могу жить с этим, но я хочу знать, что у моего сына будет все самое лучшее. Благодаря этому браку это станет возможным.
– Но Александрия...?
– Ребенок, – ответила Сьюзи. – Они с Брайсом лучшие друзья. На ком лучше жениться, как не на своей лучшей подруге?
Я ущипнула себя за переносицу. Я не собиралась замуж за свою лучшую подругу. Я собиралась выйти замуж за любовника моей лучшей подруги, и мои родители не возражали. Покачав головой, я посмотрела на Алтона.
– Как вы с отцом об этом договаривались? Когда дети должны пожениться? – Мое негодование росло. – Когда им исполнится восемнадцать? Как насчет того, как только у Александрии начнутся месячные? Тогда она сможет сразу стать матерью.
– Лаида, – проворковала Сьюзи, – Не будь смешной.
Я снова встала и подошла к окну. Буря утихла, оставив ночную тьму нависать над поместьем Монтегю. В отражении стекол я увидела свое подобие. Но это была не я. Мои глаза были слишком припухшими с темными кругами под каждым.
Голос Алтона вернул меня в комнату.