– Сильвия, – позвал он. – Дай знать водителю Леннокса, что они готовы к отъезду.
– Да, сэр.
Я не попрощался с отцом и не пожелал ему счастливого пути. Не думая о любезностях, я схватил Чарли́ за руку и повел нас обоих к двери. Я все еще не понимал, что происходит, но по тому, как ее рука дрожала в моей, я понял, что это что-то серьезное.
Когда я посмотрел вниз, ее щеки были влажными, а глаза закрыты.
Я не позволил вырваться ее печали. Если бы я это сделал, то вернулся бы в дом и встретился с отцом. Вместо этого я сосредоточился на умиротворенности внешнего мира. Солнце почти село, подъездная дорожка была освещена косыми лучами, которые светили в сторону дома и гостевого домика. Звуки природы – волны и насекомые – наполнили воздух, звезды озарили небо. Я скучал по звездам. В городе, если их вообще можно было увидеть, они не были такими яркими, как здесь.
Ее мягкое тело прижалось к моей руке, сжимая ее изо всех сил.
Вчера я взорвался с Чарли́. Я не собирался делать поспешных выводов на основании того, что сказал Орен Деметрий. Кроме того, у меня была Делорис. Она знала о Чарли́ больше, чем я. Она рассказала мне о потере трастового фонда. Может, она и была с кем-то в родстве, но наследница не сдавала бы себя в аренду на год. В этом не было смысла.
Из гаража показался ярко-белый свет фар, спустя мгновение Айзек подъехал к двери на черном "Мерседесе" и остановился. Мы молча сели на заднее сиденье. Проезжая через ворота, я наклонился ближе и прошептал:
– Скажи мне, о чем, черт возьми, он говорил.
Еще больше слез упало, когда она широко открыла глаза и кивнула в сторону Айзека.
– Пожалуйста, это может подождать?
Подождать?
Я не хотел ждать, черт побери. С другой стороны, она была расстроена. Я был тем, кто показал ее Орену. Это моя вина, что он расстроил ее. С каждым днем я все больше ненавидел этого ублюдка. Он может вернуться в Лондон и остаться там, мне все равно.
Я глубоко вздохнул и обнял ее за плечи. Она казалась меньше и более хрупкой, когда я крепко обнял ее. Поцеловав ее в макушку, я сказал:
– Да.
Чарли́ кивнула, уткнувшись мне в грудь.
Глядя в окно, я думал о словах Орена. Я сосредоточился на части о Северусе Дэвисе, о законопроекте и о марихуане. Все это было связано, но я уже знал это. Чего я не понял, так это того, что он имел в виду. Метафорически я понял.
Намеревался ли он встать на сторону табака и алкоголя в борьбе с легализацией? Или он думал, что они тайно были в фаворе?
Блять!
Мне нужно было провести больше исследований, задать больше вопросов.
Сладкий аромат волос Чарли́ наполнил мои чувства, когда ее голова двигалась с ровным дыханием. Я приподнял ее подбородок, но ее глаза остались закрытыми. Длинные влажные ресницы касались щек. Она отключилась. Она заснула у меня на груди. Я осторожно убрал несколько выбившихся волос с ее лица. В бледном свете, падавшем с переднего сиденья, я разглядел румянец на ее щеках и губах и улыбнулся.
В доме она выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок. Все это не имело смысла.
Что она имела в виду, когда сказала, что знает дьявола?
Теперь она точно знала, что ошиблась. Она только что встретила его, и через несколько минут он заставил ее плакать. Это был Орен Деметрий. Этот человек знал, как произвести первое впечатление.
Глава 34
Четырнадцать лет назад
Аделаида
– Миссис Фицджеральд. Миссис Фицджеральд.
Голос Джейн проник в мои сны, возвращая к реальности. Там, где я мысленно побывала, было лучше, чем здесь, лучше, чем в главной спальне поместья Монтегю.
– Миссис Фицджеральд, уже за полдень. Александрия спрашивала о вас.
Я открыла глаза, но тут же закрыла их снова.
Почему в комнате так светло?
Цветочные обои были атакой на мои глаза. Драпировки, покрывала, даже бархатные диваны были подобраны по цвету. Все было заново перестроено, казалось, через несколько секунд после похорон моей матери. Алтон поручил дизайнерам подготовить предложения, чтобы сделать нашу спальню главной.
– Джейн, – простонала я, не в силах вымолвить ни слова. – Это еще одна мигрень. Закрой шторы. Слишком ярко.
Звук шуршащей ткани дал мне понять, что она делает, как я сказала. Каждый звук усиливался, звуча гораздо громче, чем следовало. Все чувства были обострены. Я пошевелилась, пытаясь сесть, но сильное давление в глазах остановило мое движение. Я со стоном откинулась на мягкую подушку.
Теплая ладонь коснулась моей руки, той, что лежала на одеяле. Легкое прикосновение заставило меня вздрогнуть. Рука болела, но движение вызывало вспышки света за веками, цвета фейерверков, и еще больше симптомов мигрени.
– Мэм, ваша мигрень оставила синяк на руке. Вам нужен лед?
Я едва покачала головой.
– Нет. Это не то, что ты думаешь. Я упала. Это все каблуки. Прошлой ночью они были слишком высокие. – Я потянулась за одеялом и сунула под него руку. – Иди. Дай мне поспать.
– Принести поесть?
Еда. Даже мысль об этом усиливала тошноту, которую вызывало каждое мое движение. Я ничего не хотела, все казалось неаппетитным.
– Иди. Позаботься об Александрии.
– С ней все в порядке. Она снаружи с Брайсом. Ханна, его няня и мисс Сюзанна. Она тоже здесь. Она спрашивает о вас.
Снаружи... о, держи их подальше от озера. Я не произнесла этого вслух. Джейн слышала это миллион раз. Все мое тело болело. Это было похоже на грипп, но еще хуже. Если бы только я могла снова заснуть. Вот где я найду облегчение.
– Скажи ей, что я не здорова. Потом позвони доктору Беку. Расскажи ему о моей мигрени, настоящей мигрени. Больше ничего. Попроси его прислать что-нибудь от боли. Тайленол не работает.
– Да, мэм. Я позвоню. В прошлый раз он сказал, что хочет вас видеть.
– Если он скажет это снова, скажи ему, что я не могу прийти. Я слишком больна. Кроме того, неделю назад я была на очередном осмотре.
– Ваша мама говорила...
Я приоткрыла глаза и посмотрела на тускло освещенную просторную комнату. Шторы были задернуты, и это помогло. Тем не менее лицо Джейн было расплывчатым, покачиваясь взад-вперед.
– Прекрати, – перебила я. – Моей матери здесь больше нет, и отца тоже. Я хозяйка дома. Делай, как я говорю.
– Да, мэм. А Александрия?
– Позаботься о ней.
Она даже не узнает, что я пропала. Слова Рассела не выходили у меня из головы. Может, он и умер, но боль, которую он причинил, осталась. Это была еще одна причина забраться в эту кровать и заснуть. Никто не будет скучать по мне, пока…
Если я проснусь и оденусь до шести, до того, как Алтон вернется домой, все будет в порядке.
Я со вздохом закрыла глаза. Щелчок закрывающейся двери успокоил меня, когда я поняла, что снова одна. Я сдалась, растворяясь в мире моих снов, мире, которого не существовало.
Я уже почти добралась туда, когда тошнота снова накрыла меня. Она стянула внутренности, вспенивая пустоту, пока желчь не забурлила, вырываясь из глубины моего живота. Я откинула одеяло и, пошатываясь, поспешила в ванную. Когда мое равновесие восстановилось, прямые линии превратились в волны. Комната вокруг меня кренилась и изгибалась, когда я нашла дверной проем. Мои длинные волосы упали вперед, и я попыталась собрать их трясущейся рукой, пока одна сухая волна за другой сотрясали мое тело.
Измученная, я рухнула на прохладный кафель и свернулась калачиком у унитаза, пот капал с моего тела, пропитывая ночную рубашку. Кажется, я заснула, но как долго, я понятия не имела.
– Миссис Фицджеральд? – Обеспокоенный зов Джейн разбудил меня, когда она бросилась в ванную. – Мэм, что случилось?
– Это все проклятая мигрень!
Сколько раз мне нужно повторять ей?
– В этот раз хуже, чем обычно, – добавила я, стыдясь, что накричала на единственного человека, который всегда был рядом.
Джейн помогла мне сесть. Я закрыла глаза и прислушалась к ее глубокому заботливому голосу.
– Я принесла вам крекеров и воды. Доктор сказал, что вам нужно пить.
– Он пришлёт мне обезболивающие?
– Давайте я помогу вам вернуться в постель.
Я позволила ей помочь мне встать и снова спросила:
– Что-нибудь помощнее?
– Он сказал, что хочет вас осмотреть. Он сказал, что приедет сюда.
Она поддерживала меня, пока я полоскала рот, пытаясь избавиться от ужасного привкуса.
– Это смешно, – ответила я, когда она помогла мне добраться до кровати. – Никто больше не вызывает врача на дом.
– Доктор Бек сделает это для вас, миссис Монтегю Фицджеральд.
Она сказала это так, словно мне нужно было напоминание о том, кем я была.
– Когда?
– Он скоро будет.
Я со вздохом закрыла глаза. Я не могла позволить доктору Беку увидеть мою руку. Достаточно того, что Джейн заметила. Впрочем, в прошлом она замечала и другие вещи.
– Джейн, ты можешь достать мне ночную рубашку с длинными рукавами и халат?
– Да, мэм.
Надев чистую ночную рубашку, я прислонилась к изголовью кровати и глубоко вздохнула. Должно быть, помогла рвота. Может быть, я съела что-то плохое за ужином вчера вечером. Я не могла вспомнить, что ела. У меня было вино. Может быть, это оно.
Мероприятие, проведенное прошлым вечером, я планировала в течение шести месяцев. Это было вскоре после смерти отца. План состоял в том, чтобы организовать благотворительный ужин и учредить стипендию Чарльза Монтегю II для Университета Эмори.
Поначалу мы с мамой думали, что он достанется Эмори. В конце концов, именно там мы с отцом и учились. По мере того, как планы становились все более осязаемыми, Алтон решил, что стипендия должна быть для местных. Он рассудил, что Монтегю лучше поддержать местные начинания. После недавней кончины матери я была единственной, кто не согласен. Стипендия ушла в Государственный Университет Саванны.
Ужин прошел успешно, собрав более тридцати тысяч долларов. Гораздо больше денег ожидалось от пожертвований, но это сделало то, что должно было сделать, и начало прием средств, привлекая внимание средств массовой информации к стипендии. Это было также хорошей рекламой для корпорации Монтегю.