Она отметила это молча. Ей не хотелось, чтобы подкрепление затаило злобу из-за вмешательства убойного отдела. Некоторые копы обращались с тяжёлым делом, как с больным ребёнком. Ухаживали за ним, измеряли температуру каждые десять минут, меняли простыни, подавали горячий куриный суп. Если кто-то ещё приближался к нему, будьте осторожны. Она надеялась, что здесь дело обстоит иначе. Ей хотелось, чтобы в семьдесят втором попросили о помощи, а не она свалилась на них.
«Как тебе кофе?», - спросил Шэнахан.
Она не притрагивалась к нему. Теперь она подняла чашку. Все кофейные чашки в участках выглядели одинаково. Грязные. В некоторых отделах детективы рисовали на чашках свои инициалы, чтобы можно было отличить одну грязную чашку от другой. Она отпила кофе. На ободке чашки появился отпечаток её помады. Возможно, он останется и через месяц.
«Хорошо?», - сказал он.
«Да, прекрасно», - сказала она.
«А вот и Лу», - сказал он, глядя мимо её плеча на перила. Она повернулась в кресле как раз вовремя, чтобы увидеть, как через калитку проходит невысокий мужчина с оливковым лицом. Небольшие усы под носом. В правой руке толстая папка с документами из манильской бумаги (бумага из манильской пеньки, в основном используют как упаковочный материал, для производства плетёной мебели, и для обмотки кабелей – примечание переводчика). По её оценке, его рост был пять футов девять дюймов. Двигался как тореадор: узкие плечи и талия, изящные руки. Но об этом никогда нельзя было сказать наверняка. У Хэла Уиллиса из восемьдесят седьмого участка рост был всего пять футов восемь дюймов, но он мог опрокинуть любого грабителя на задницу за три секунды.
«Бёрк?», - сказал он. «Рад вас видеть.» Никаких признаков акцента. Американец во втором или третьем поколении, предположила она. Он протянул руку. Лёгкий, быстрый захват, почти мгновенное отпускание. На его лице не было улыбки. «Лу Альварес», - сказал он. «Рад, что вы с нами, помощь нам пригодится.»
Это лицемерная манера поведения? Или искреннее приветствие? Хотела бы она знать. Ведь сегодня на кону будет стоять её задница.
«У меня здесь папка», - сказал он, - «возможно, вы захотите взглянуть на неё, пока мы ждем Роулз.» Он взглянул на часы. До семи оставалось ещё пять минут, но он угрюмо кивнул. Было ли это признаком того, что он считал всех женщин привычно опаздывающими? Эйлин взяла у него папку из манильской бумаги.
«Вы можете пропустить фотографии», - сказал он.
«Почему?»
Альварес пожал плечами.
«Как хотите», - сказал он.
Она рассматривала фотографии, когда вошла Энни.
«Привет», - сказала Энни и взглянула на часы.
Ровно в семь.
«Привет, Майк», - сказала она, - «как поживает «Хамелеон»?»
«Comme-çi, comme-ça (с французского языка «так себе» – примечание переводчика)», - сказал Шэнахан и пожал ей руку.
Мы называли его «Хамелеон», - объяснила она Эйлин, а затем сказала: «Энни Роулз», и протянула руку Альваресу.
«Лу Альварес.»
Он взял её за руку. Казалось, ему неловко пожимать руки женщинам. Эйлин вдруг обрадовалась, что сегодня с ней будет Шэнахан.
«Почему «Хамелеон»?» - спросила она.
«Человек с тысячью лиц», - сказала Энни и посмотрела на фотографию в руках Эйлин. «Мило», - сказала она и скривилась.
«Не обращайте внимания на фотографии», - сказал Альварес, - «фотографии не могут говорить. У нас есть показания пары девушек, работающих в Зоне, они дают нам довольно хорошее представление о том, кого мы ищем. Убойный отдел давит на нас с первой минуты. Это потому, что мэр поднял шум в газетах о наведении порядка в Зоне. И вот убойный отдел сваливает это на нас. Если ты поможешь нам закрыть это дело», - сказал он Эйлин, - «я лично вручу тебе медаль. Отолью её сам из бронзы.»
«Я надеялась на золотую», - сказала Эйлин.
«Тебе лучше взглянуть на другие фотографии», - сказал Шэнахан.
«Ей не нужно на них смотреть», - сказал Альварес.
«Почему?», - спросила Эйлин.
«Ты пытаешься её напугать?»
«Я пытаюсь её подготовить.»
«Ей не нужно смотреть на фотографии», - сказал Альварес.
Но Эйлин уже нашла их.
На этих фотографиях были запечатлены изрезанные лица, перерезанные горла.
На них виднелись ужасные увечья.
«Использовал нож сверху до низу», - сказал Шэнахан.
«Угу», - сказала Эйлин.
«Зарезал первую девушку в подъезде в двух кварталах от бара.»
«Угу.»
«Вторую в переулке на Девятой Восточной. Последнюю - на берегу канала.»