Мы проходим насквозь первый этаж, встречая тут и там, на стенах, на разбитых и выломанных дверных косяках следы Здоровяка. Он метался по комнатам, пытался найти что-то. Может быть, тот самый тёмный угол, из которого мы его забрали? Ту мрачную железобетонную утробу, в которой он хотел переродится бесплотным духом, оставив свое тело. Мы ведь потому и выбрали его в тот день, мой мальчик: его тело – оно уникально. Врождённая способность организма Здоровяка бороться с токсинами впечатляет до сих пор. Он вытерпел субмаксимальные дозы почти всех моих препаратов. Уникум. Такой же, как и ты, мой мальчик. Твой ум и его тело – вот рецепт совершенного человека. Вот та химера, что способна изменить мир будущего. Я знаю, что не увижу рассвета, знаменующего рождение сверхчеловека. Это также бесспорно, как и то, что ты станешь его творцом.
Ты замираешь возле аварийного выхода. Что привлекло твоё внимание, мой мальчик? А, вижу. Неужели та доза препарата подавляющего либидо недостаточна? Да, мальчик стремится стать мужчиной. Придется мне рассчитать заново дозу твоих лекарств. Но должен сказать, что даже сквозь фильтр из препаратов, что очистили мой мозг от прежних зависимостей, я вижу, что эта особа довольно красива. Да, ты прав. Возможно, она даже очень красива, учитывая в каком месте мы её нашли. Подснежник среди холодного пепла ядерной зимы.
Ты спрашиваешь, можем ли мы её исцелить? Может быть, мой мальчик. Но зачем? Я даже не уверен, что она жива. Ты хочешь проверить её пульс? Пожалуйста. Нитевидный? Ничего удивительного: жизни всех, кого мы тут видим, держаться на таких вот пульсирующих алых нитях. Кроме, конечно, Здоровяка. Его тело сейчас похоже на двигатель, что работает на всех оборотах, и вот-вот перегреется, без нашей с тобой помощи. Надо быстрее найти его, мой мальчик. Я вижу сожаление в твоих глазах. Ты что-то чувствуешь к этой особе? Уж ни к ней ли ты наведывался, под предлогом научных изысканий. Знаешь… даже будь у меня ампулы две «Альфы», мне было бы жаль тратить ампулу на такую как она. Ты сам знаешь, что у меня с собой всего одна ампула, мой мальчик, и она для Здоровяка. Молчишь? Злишься? Мне это не нравится - как только вернёмся, я увеличу дозу твоих препаратов.
Ты оборачиваешься на звук. Да, я тоже это слышал. Ты выключаешь фонарь и крадешься вдоль стены, переступая через тела, что бесформенными грудами возвышаются в озёрах лунного света, проникающего сквозь пустые окна. Я иду за тобой. Звук доносится со второго этажа. Лестница усыпана пустыми и смятыми консервными банками. Ты обходишь ловушки с кошачьей ловкостью, мне же приходится ступать вдвойне осторожно, ведь я уже не так ловок, мой мальчик.
На втором этаже вы перебегаем в первую пустую комнату, откуда просматривается весь коридор. Ты тоже слышишь этот смех? Это не Здоровяк. «Гиены», мой мальчик. Я знаю, как ты их ненавидишь. Но если у них Здоровяк, что если они поймали его и теперь потрошат в надежде на то, что за его органы они получат больше обычного? Стоит подобраться к ним осторожно, но ты и сам это понимаешь. Ты отдаешь мне пистолет с глушителем, но я знаю, что мне он не понадобится. Знаю также хорошо, как и то, что эти отбросы тебе неровня. Я вижу, как блестит клинок трофейного армейского ножа в твоих руках. Кажется, холодным блеском вторят и твои глаза, мой мальчик. Ты говоришь мне, чтобы я спрятался за перегородкой, а сам продолжаешь следить за коридором, в котором показались «гиены».
Ты говоришь, что их четверо, каждый несёт по мешку. На головах горят фонари. Этот их смех при дыхании, который на самом деле является следствием деформации гортани от постоянного ношения ларингофильтра, становится все ближе. Как только они подходят достаточно близко, ты бросаешься на них. Эффект неожиданности работает на тебя. Ближайшую «гиену» ты убиваешь анатомически точным ударом в сердце. Пока остальные пытаются сориентироваться в узком коридоре, ты ранишь в горло второго потрошителя, тот прижимается к стене и скатывается по ней, держась за горло. Он больше не смеется, а глухо клокочет кровавыми брызгами. В скачущих лучах ламп ты уворачиваешься от размашистых ударов паникующих «гиен», но кажется один удар все-таки достигает тебя, ты шумно выдохнул, на миг ушел в сторону и вот один за другим фонари «гиен» падают на землю и освещают алые лужи, растекающиеся по холодному и грязному полу.