Под конец дня я увидел впереди длинную голубую линию и чуть в штаны не наделал. Копы, целая армия, ждут меня! Я пискнул, как девчонка, и нырнул лицом в канаву. Набрал полный рот грязи, получил бутылью по зубам. Я лежал, корчился и ловил губами воздух. Куда бежать? Позади голая земля. Я отдышался, осторожно выглянул. И все понял. Ну и придурок! Это не люди, а деревья. Я ужасно на себя разозлился. Хотя почувствовал облегчение. Да уж, обхохочешься.
Глотнул из бутыли, полежал с минутку. Довольный до невозможности, аж весь размяк и расплылся от радости. Потом, наверное, ненадолго уснул. Открыл глаза и увидел двух хохлатых голубей. Они сидели на краю канавы, разглядывали меня. Небо над ними было бледное, скоро закат. Я шевельнулся, и птицы улетели, крылья со свистом рассекли воздух. Я встал, собрался с силами и рванул в укрытие, под деревья.
Тут росли низкие акации и буравовидные эвкалипты. Еще караджонг. Не гиганты, но спрятаться можно. Лес тянулся насколько хватало глаз. Я шел по нему и шел. Наконец стемнело, я дико устал и начал спотыкаться. Только бы шею не сломать! Мне нравилось среди деревьев, они закрывали со всех сторон. В ту ночь я развел костер. Вы не представляете, до чего хорошо с огнем. Я был так счастлив, будто нашел дом, где можно и самому пожить, и машину под навес поставить.
Я съел две холодные отбивные и три запеченные картофелины. Их запах держался на пальцах до утра, будто после свидания с девчонкой. От таких мыслей я включил телефон. Глупо, конечно. Просто у меня в мозгах помутилось. Сигнал был совсем слабый, одно деление, но свет на экране радовал. Ни сообщений, ни пропущенных звонков. Ничего, ни единого уведомления. Все эсэмэски от нее – старые. Я глянул пару фотографий, и меня чуть не порвало. Нет, нельзя распускать нюни! И разряжать батарею. Нужно думать головой. Не звонить, не использовать GPS. Только этого мало. Включил телефон – сразу соединился с вышкой и оставил след. Идиот. Копы, наверное, могут дистанционно мухлевать с мобилками, следить за нами незаметно. Ну же, отключай телефон и не раскисай! Счастливое настроение пропало.
Теперь я просто смотрел в огонь и боролся с жалостью к самому себе. Уговаривал – здесь не холодно, и комаров нет. Я мертвый от усталости, но не голодный. К тому же я прошел приличное расстояние. Еще день-два, и я в безопасности.
Спал я хорошо, только видел сны и часто просыпался. Ветра не было, но деревья скрипели и трещали. Несколько раз что-то хрустнуло. Кенгуру, наверное. По крайней мере, я надеялся, что кенгуру. Каждый раз подпрыгивал, сердце выскакивало.
Ругал себя – будь мужиком, ссыкло!
Она однажды услышала, как я это сказал. Мама. Сказал маленькому кузену возле прачечной – он ревел из-за крошечной ссадины на коленке. Мама посмотрела на меня с отвращением. Что? удивился я. Я ничего не сделал.
Ты ничем не лучше отца, Джекси, ответила она. Выражаешься, как он.
Я так бесился, что не смотрел в ее сторону три дня.
Мама во мне ошибалась. Только и я ошибался.
Твердил себе – ты не из тех, кто молится, или разговаривает сам с собой, или плачет по маме, или сходит с ума по какой-то девчонке. Ты не слабак. И не бандит, нет. Просто любишь подраться, всегда любил. Но ты не псих, что бы там все ни думали. Не убийца, хотя и ненавидишь кое-кого до чертиков. Точно не убийца, точно. И даже в самых диких своих мечтах я не считал себя орудием Божьим. Я и понятия-то такого не знал. Был просто ребенком, не знал ничего.
Проснулся я с первыми лучами солнца. Земля стала лиловатой. Я опять развел огонь, решил подогреть консервы, свинину с фасолью. И только тут понял, что не взял ни открывалки, ни ножа. Открывалка-то ладно, консервных банок у меня все равно мало, но вот нож… Полная засада. Какой же я идиот! Ни гидратора, ни ножа, совсем без мозгов.
Я всухомятку сжевал пачку лапши быстрого приготовления, но от нее адски захотелось пить, и я присосался к бутыли. Вот бы сейчас вернуться на ту заброшенную ферму и найти нож! Он там наверняка был – в кухне или в сарае. А теперь впереди ни одной фермы, до самого проклятого Бали!
Когда солнце взошло, я увидел миллиарды паутинок, они сверкали у самой земли и на засохшем бревне. Прямо лучики надежды, которую все так любят вспоминать. Ладно, может, со мной все будет хорошо. Я двинул дальше.