Как только Матильда, прямая и напряженная, устроилась за клавикордом, а ее подруга встала рядом с флейтой в руках, барон фон Ринген поудобней устроился в кресле и почти сразу, едва только девочки успели сыграть вступление «К Мессии», уснул. Руди хотел было разбудить его, чтобы не смущать девушек храпом, но Матильда с улыбкой покачала головой: не надо.
- Дедушка всегда так, - сказала она Руди, когда они сыграли четыре сонаты и отрывок из музыкальной пьесы. – Любая музыка усыпляет его так крепко, что можно стрелять у него над ухом из пушки.
- Так вы нарочно предложили развлечь нас музыкой?
- Признаться, да, - однако Матильда ничуть не выглядела смущенной. – Как бы иначе нам удалось поговорить открыто? Мой дед не оставил бы меня наедине с вами.
- А… вы? – Руди обернулся ко второй девушке, и та немедленно порозовела. – Вас не смутят разговоры вашей подруги?
- О, это Лене, - небрежно обронила Матильда. – Разве вы не помните внучку госпожи Магды? Она тоже была в вашей тюрьме. С ней мы делили еду и ночлег, когда я пробиралась в город, и она помогла мне и деду оправиться после того, как мы уехали от вас.
- Вот как, - медленно произнес Руди. Барон фон Ринген заворочался в кресле, и он понизил голос. – Неужели у вас действительно есть тот дар, о котором говорил тот тюремщик?
Лене порозовела еще больше и потупилась.
- Разумеется, - нетерпеливо ответила Матильда. – Приходите сегодня вечером после того, как город уснет, на крепостную стену у южных ворот. Там мы сможем поговорить. Только ведите себя осторожно, чтобы вас не приняли за турецкого шпиона.
Барон закряхтел во сне, и в комнату заглянула Магда. Матильда улыбнулась ей, как ни в чем не бывало, а Лене сделала вид, что чистит флейту.
- Отчего ты такая красная? – грозно спросила ее Магда.
- Из-за флейты, - с готовностью отрапортовала Матильда за свою подругу. – Если много в нее дуть, то поневоле краснеешь.
- Кто-то, кажется, считает себя здесь самой умной, - заметила Магда. – Кого-то, кажется, несколько месяцев не пороли, и кто-то забыл все правила приличия.
- Пороли? – барон очнулся на этом слове. – Кого нужно выпороть? Ф-фу, похоже, я чуть-чуть задремал. Почему вы не разбудили меня?
- О, дедушка! - воскликнула Матильда, и губы у Магды сжались в тонкую полосу. – Вы уснули совсем ненадолго. Вероятно, под конец я стала так плохо играть, что вам стало невыносимо скучно. Но я надеюсь, что вам понравилось мое исполнение первых произведений.
- Первых? – барон фон Ринген мучительно нахмурился. - Ну конечно же! С каждым разом у тебя получается все лучше! Уверен, что твой будущий муж оценит это искусство лучше меня. А теперь идите и займитесь своими делами, девочки. У нас с гостями свои дела.
Прежде чем выйти, Матильда подошла к нему, и он крепко расцеловал свою внучку в обе щеки. Она бросила короткий взгляд на Руди - «не забудьте!» - и выскользнула из комнаты, сделав реверанс. Лене, не поднимая головы, побрела за ней.
- Выпороть нужно твою внучку, Рейнеке, - устало сказала Магда. – Ты слишком ее балуешь, и она все время себе на уме. Никто ей не указ! Другое дело, что я опоздала лет на десять, чтобы сделать из нее хорошую и покорную девочку.
- Она хорошая и добрая девочка, - вступился за Матильду барон фон Ринген. – Подумай, сколько ей пришлось перенести в жизни! Как я могу ее не баловать? Да вспомни себя в молодости, кто был грозой со сковородой в нашем полку? Если б пришлось, ты этой сковородой бы и перед Императором, и перед самим Папой помахала бы.
- То были другие времена, - буркнула Магда. – Да и сейчас мы не в армии, знаешь ли.
- Вот поэтому я и балую ее, пока могу! – вспыхнул барон фон Ринген. – Она не такая, как твоя Лене, и если не дать ей, чего она хочет, то Матильда возьмет это сама.
Магда покачала головой и повернулась к Руди, который слушал их разговор с неподдельным интересом.
- Этот старый волк упрям как стадо баранов, - с плохо скрытой любовью сказала она, словно гордилась этим. – Но и у меня есть свое стадо. Вот так каждый день они и бодаются друг с другом. Но довольно об этом! Расскажите лучше о том, что стало с вами после той истории. Я думала о вас, и иногда мы с бароном вспоминали о тех днях…
Поздним вечером, когда в городе пахло дымом и поставленной на ночь опарой, Руди вышел из монастыря, слегка пьяный от вина, которого сегодня пролилось чересчур много. Он слегка заплутал среди неосвещенных улиц и переулочков и несколько раз оказывался перед деревянным чумным столбом, под которым сидели два пьяницы и сосредоточенно проверяли содержимое своих карманов, кляня ночь и жадных трактирщиков. Луна светила прямиком на их бледные лица, и они были похожи на восставших из гроба вурдалаков.